Всадники чёрных лун - [59]

— Я хочу, чтобы ты вернулся, Рик Любимый. Можешь не закрывать свой багровый огонек. Однажды ты моргнул, и я видела. Все мы Его дети, милый, все. И мы с Наташей нарожаем для него от тебя много-много мальчишек Ему в помощь. Сильных, умных, надежных мальчишек. Таких, как ты. Это для дураков ты демон. А для нас ты сын Руса, Рик Всегда Возвращающийся Невредимым. Потому, что ты не можешь, не имеешь права быть мертвым. Потому, что мы тебя любим, и не надо нам ничего привозить, только не теряйся! Потому, что никто нам не заменит тебя! Потому, что на тебе держится если не наш, то какой-то другой маленький, хрупкий мир. Потому, что ты тоже сын Руса. Прости, что я, дура, проговорилась, но для меня такое счастье знать, что мой любимый смотрит на меня таким огоньком! — хлюпала носом в кожаную куртку Линда, и все смотрела в его горящий желтым огнем звероглаз, все вглядывалась в растерянную улыбку Рика Исчезающего.

— Я приду... — услышала она, и ухватила воздух. Бессильно опустилась на колени. Она не знала, сколько времени стояла так. Скрипнула дверь.

— Ушел, — глухо сказала Наташа. Линда бессильно кивнула.

— Приведи мордочку в порядок, животное. Я вызвала диск, сегодня все равно работы не получится.

— Ты просила Дэва? — спросила Линда, вытирая лицо. Наташа мрачно кивнула.

— Он сказал, что идет Большая Игра. И чтобы мы вообще сидели и не булькали, если хотим его видеть. Господине Русе, никогда я так не унижалась! На коленях стоя умоляла сделать какую-нибудь штуку, чтобы хоть месяц, неделю, хоть один денек побыл Рикушка у нас. Хоть полдня да ночь.

— А он чего? — жалобно спросила Линда, восстанавливая поврежденный грим парой распылителей.

— А он послал меня подальше. Сказал, что вернет нам его, как будет можно, и что у нас с тобой только блядство на уме, — устало сказала Наташа, — Одно нам хорошо. Он там сказал, что посмертные каникулы ему будут в неделю и у нас. Только это и выпросила. Вот, Лизунчик, как оно. Рикушка наш, оказывается, бессмертный, а мы тут воем, — нормальным голосом сказала она. Усмехнулась.

— А я все думала — чего это он такой бешеный, все-то ему мало, все баб бесит! Ему операцию сделали. Первое время, первую тыщу лет после нее мужики совсем дикие, гормоны у них бушуют. А ему сказать было совестно. Не знал он, видите ли, как мы это переживем. Это мы — то!

Линда закатила зрачки куда-то вверх и вдруг кулем рухнула на пол. Наташа присела перед ней, рассмеялась:

— Зато мы тут смертные. Правда, не все, но все же есть. Кажется, ей пора дать пару оплеух, — и привела замысел в исполнение. Линда застонала и села. Наташа поднялась на ноги:

— Вставай, нежное мороженное. Я сейчас себя выжатой тряпкой чувствую. За десять дней хорошей работы мы уж выкроим себе парочку выходных. Правда, Лизушка? Что такое?

— Это как же, как в сказке "смерть в игле, игла в яйце"... — хлопала глазами Лиза.

— А яйцо в пизде. Да вот только в чьей? — рассмеялась Наташа, подходя к отъезжающему в сторону стеклу. Оглянулась на нетвердо стоящую девушку. Прикрикнула:

— Ну, поехали! Напиться и спать до утра, а то останешься работать. А работы у нас — ой, много! Знаешь, как говорит Эн Ди? "У меня лишней вечности в кармане нет!"

Обняла за плечо, показывая на панораму летного поля:

— Это место, куда скоро придут наши дети. И Рик, он же все равно, что ребенок. Мы с утра затеваем большую приборку, чтобы весь мир засиял, как кухня у доброй хозяйки. Смотреть же противно, какой гадюшник развели!

— И еще, Линда. Не забудь, чтобы мы переместили "Молнию" сюда, под окно. Ждать, так уж всем вместе. И он, чтобы когда пришел, всех сразу увидел. Все равно к ней побежит, и хорошо, если еще не к ней первой...

Конец первой части.

Часть вторая: Крысолов.

1. Пограничье.

— Куда? — грубо остановил юношу вооруженный до зубов огромный дружинник, стоящий на посту у входа во Внутреннюю Крепость, — Не велено никого пускать.

— А кто может разрешить? — поинтересовался Рик, опуская в мозолистую от рукояти боевого топора ладонь золотой. Стражник немного смягчился.

— Что же, раз ты парень с понятием, то ступай во-он в тот дом, что на этаж выше других. Это королевский приказ. Коли там решат, что тебя пустить можно, то дадут бумагу: "пропуск" называется. Там людей с понятием любят, дошло? Жить-то всем надо.

— Спасибо, — улыбнулся Рик, — дошло.

Стражник подмигнул:

— Коли дошло, то дал бы ты мне еще одну такую пуговицу. На штаны пришью, а то совсем спадают. А я тебе еще один добрый совет дам.

— Держи. Говори свой совет, — улыбнулся Рик. Стражник снова подмигнул ему.

— Вот какой совет: поменяй свое золото на серебро и медяки. Не то с тебя послезавтра с самого штаны спадать начнут. С этого и начинай, паренек. Давай сначала немного, а уж если не возьмет, то побольше. Понял? А теперь отойди отсюда. Некогда мне с тобой языками трясти. Не положено.

Лицо дружинника, исполосованное старыми шрамами, окаменело, глаза глядели сквозь юношу, больше не замечая его. Рик развернулся и побрел поглядеть на этот приказ. Затем резко обернулся и снова уставился на сверкающего кольчугой дружинника. Тот подмигнул ему левым глазом. Над которым Рик обнаружил рассеченную наискось старым шрамом бровь.