Всадник времени - [114]

Хейнрихс сидел, что-то записывая в толстую тетрадь. И молчал.

— Я вас прошу, господин фельдмаршал, передать мои соображения, а также причины и аргументы, вынуждающие нас к таким действиям, господину рейхсканцлеру. Со всем моим уважением к нему и пожеланием военных удач.

— Благодарю вас, господин маршал, за добрые слова пожелания удачи. Я передам всё, что вы мне сообщили.

Кейтель ушёл, вежливо попрощавшись. Начальник финского генерального штаба генерал Хейнрихс проводил фельдмаршала до автомашины.

А Маннергейм, оставшись один в кабинете, закурил чёрную гаванскую сигару, которые ему доставляли регулярно, подошёл к карте на стене и задумался.

На карте были нанесены последние военные события всего театра военных действий.

Ещё первого августа, то есть шестнадцать дней назад, русские армии находились на расстоянии не более пятнадцати—двадцати километров от границы с Восточной Пруссией. Назначенный Гитлером в июле новый главнокомандующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал Вальтер Модель избрал очень умную тактику отступления. Он растянул коммуникации русских и ослабил их длительным перемещением. Он сохранил, в основном, свои дивизии. Сократил протяжённость линии фронта. Но всё-таки очень серьёзно отступил. Линия фронта, правда, стабилизировалась. Модель удерживал сто сорок три советские дивизии и более двух тысяч танков. Но эта стабилизация была явно временной. Русские наращивали силы. А от линии фронта до самого Берлина оставалось всего триста пятьдесят километров...

В Прибалтике группа армий «Север» фактически изолирована и частично разгромлена.

Здесь, на Карельском перешейке, идут тяжёлые бои. Многие позиции уже сданы, хотя финские солдаты и офицеры сражаются самоотверженно. Тяжёлые бои севернее Ладоги. Да в общем и по всему фронту. Но ведь в Лапландии — германские войска. И придётся теперь, несмотря на весьма трудное положение на фронте, снимать с Карельского перешейка не меньше дивизии, чтобы блокировать, хотя бы минимально, силы немцев.

Маннергейм отошёл от карты, прошёлся по кабинету, затягиваясь... окутываясь сигарным дымом.

Все эти сложности и проблемы: незаключённый ещё мир с русскими, германские войска на Севере, тяжёлое положение со снабжением внутри страны, близкая потеря в связи с этим мирным будущим договором огромных территорий, — давило ему на мозг, переполняло его душу тревогой, горечью и крайним напряжением.

А попытки ускорить уход немцев вряд ли дадут результат. Но надо пытаться. Для этого надо заключить мир с Россией.

...Фельдфебель Хейкка пил чай. Он сидел у костра с ещё тремя солдатами своего батальона. Хлебали из котелков горячий, крепко заваренный чай с кусочками сахара вприкуску и чёрными сухарями, доставшимися от русских, чей блиндаж финны захватили, проводя пару дней назад ближнюю ночную разведку. Ночи были уже тёмными, но пошли разведчики за линию фронта ещё в сумерках. Линия фронта весьма условная, из-за скал и оврагов. Сплошных траншей нет. Всё это стало подвижным и нестабильным. То русские ударят, и финны отступят в лес, займут старые траншеи и окопы от Зимней войны. То финский батальон или рота сделает короткий бросок и займёт свои прежние позиции. Всё перепуталось. Так что и разведчикам легче стало пробираться к противнику. Но и русские тоже не теряются.

Вчера вот из траншеи, с позиции своей роты исчез солдат Пиркконен. Исчез и всё. Не мог же он испариться! Хейкка хорошо знал его. Спокойный молодой парень. Смелый и нормальный. И он уж никак не мог дезертировать. Значит, только одно. Выкрали.

Чай был крепкий, горячий, душистый. Этот поистине домашний аромат согревал сердца фронтовиков. Солдат Тарьяла достал где-то настоящего чаю. А то давно уже заваривали всякую ерунду. Брусничные листья, чернику там всякую. Снабжение всё время нарушалось. Да и самих-то продуктов, видимо, на складах совсем не хватало.

— Костёр-то наш, дым от него русские не заметят? — Это озаботился только прибывший на фронт новобранец Микка Проккола.

— Посмотри, сколько дымится деревьев от утреннего артобстрела, да и дневного огня. А вот ещё за оврагом танк, подбитый фельдфебелем, пол-леса зачадил. А траншеи справа все в дыму, — Вальтер Ёккола, бывалый солдат, просто рассмеялся, потом добавил: — Ничего, привыкай, Микка.

Матти молчал, прихлёбывая чай, думал о своём. После того, как побывал дома, стал чаще думать и об Иррье, и о хозяйстве. А ведь прежде совсем редко вспоминал. Отвык за войну.

...Маршал думал о том, что при всём нормальном и уважительном отношении к Германии как к государству надо полностью исключить из аргументов при заключении мира все второстепенные факторы. Только политические, экономические и стратегические интересы Суоми. Великие державы с Финляндией не церемонились и прямо использовали малую страну в своих интересах. Как разменную карту. И Германия прежде всего. То есть, её правительство. И теперь, когда получится мир с Советами, немцы, конечно, не уйдут просто так. Будут воевать.

— Разрешите, господин президент?

— Да?

— К вам министр иностранных дел господин Энкелль!

— Пригласите.

— Разрешите? Здравствуйте, господин президент!