Всадник без бороды - [22]
Алдар-Косе улыбнулся в бороду и поднял руку:
— Недаром говорится — увидев свое отражение в воде, лжец сказал: «Вода врет!» Тише, правоверные, тише! Ложь — больной зуб, который нужно скорее вырвать!
Наступила такая тишина, что стал слышен птичий плач.
— Ты, мулла, утверждаешь, что он тебя обокрал? Как ты это докажешь?
— Здесь было сто монет, а теперь двух не хватает, — усмехнулся мулла. — Вот мое доказательство.
— Да, оно справедливо, — произнес Алдар-Косе немощным старческим голосом. — Но раз в твоем кошельке было сто монет, а здесь девяносто восемь, то это не твой кошелек.
— Как… не мой? — опешил мулла.
— Но в твоем же было сто монет? — Алдар-Косе с удовольствием наблюдал, как лицо муллы из красного стало синим, а из синего — серым: богач понял, что он попал в собственную ловушку. — Поэтому, я возвращаю кошелек караванщику. А когда он встретит настоящего владельца, то отдаст деньги ему. Я сказал. Во имя аллаха справедливого и всемогущего!
— Будь проклят день, когда я связался с этим караваном! — всхлипнул мулла и со злостью бросил кошелек на землю.
И в то же мгновение Желмая вздрогнул, подпрыгнул на месте, да так, что Алдар-Косе чуть не вылетел из седла.
— Что случилось? — покряхтывая, спросил Алдар-Косе.
— Мулла попал кошельком в колено твоему верблюду, о ходжа! — объяснил один из караванщиков.
— Я не завидую мулле, — сдерживая улыбку, промолвил Алдар-Косе.
Желмая, вздрагивая всем телом и гневно поглядывая на муллу, небрежно пошевелил нижней губой — плюнул мулле прямо в бороду.
— A-а, шайтан! — закричал мулла. — Я убью это животное! Эй, правоверные, на помощь! Он оскорбил слугу аллаха!
— О мулла, — посоветовал Алдар-Косе, — этот верблюд не простой верблюд. Он такой же ходжа, как и я. Он мулла среди верблюдов. Не надо его оскорблять. Он очень обидчивый.
— Это не верблюд, это порождение шакала и свиньи! — продолжал мулла, выжимая бороду. — Он…
Но тут Желмая плюнул второй раз, и слуга потащил муллу под зонт. Там он вылил на своего хозяина половину бурдюка воды, и только тогда мулла снова смог открыть глаза.
— Вот видите, — отъезжая подальше от муллы, сказал Алдар-Косе караванщикам, — золото доставляет неприятности не только людям, но и верблюдам. Караванщик, возьми же свой кошелек!
Все еще не веря своему счастью, худой, до черна прокопченный солнцем караванщик бережно взял кошелек.
— Эй, ходжа! — произнес мулла, провожая взглядом кошелек. — Пусть золото не мое. Но почему ты решил, что этот голодранец не вор? Может, он украл все-таки две монеты?
— Если бы этот человек хотел украсть, — устало ответил Алдар-Косе, — то он украл бы весь кошелек. Ведь никто же не видел, как он его поднял с дороги. А он честный казах и пошел искать владельца. Не его вина, что владельца не нашлось. Да, очень жаль, мулла, что это не твой кошелек. Может быть, тогда и мой верблюд отнесся бы к тебе с большим почтением!
Слуга помог мулле взобраться в седло, и там богач затих, укрывшись в тени зонтика.
Подъехав к мулле, Алдар-Косе произнес тихо, чтобы никто не слышал:
— Не потеряй хотя бы тех двух монет, которые ты держишь в рукаве!
Мулла схватился было за рукав, но понял, что жест выдал его. Он посмотрел на Алдар-Косе ненавидящим взглядом и отвернулся.
Караванщики собрались у последнего верблюда и рассматривали монеты — ведь никто из них никогда и не видел столько золота сразу!
Краснобородый купец, владелец каравана, стоял тут же, молчал, но глаза его говорили красноречивее слов: даже при солнечном свете было видно, что они светятся неуемной жаждой наживы. Золото притягивало купца, как взгляд змеи притягивает мышь.
Ухватившись за свою крашеную бороду, он пытался отойти от караванщиков, но только переминался с ноги на ногу.
Тихо вздыхали, словно видели плохие сны, птицы в клетках.
— Куда ты везешь — ох! — птиц, добрый — ох! — человек? — спросил Алдар-Косе купца, слезая с верблюда и охая при каждом движении.
— Птиц хочет купить у меня один хорезмский торговец, — ответил купец, не отрывая глаз от сверкающих на солнце золотых кружочков. — Он поставляет их к столу самого хана. Великий хан любит вареные языки попугаев и печень пеликанов. — И еще глубже погрузил свои алчные пальцы в бороду.
Алдар-Косе подошел к караванщикам, они почтительно расступились.
— Что ты будешь делать с этими деньгами? — спросил он счастливца.
— Сам не знаю, о справедливейший ходжа, как мне быть, — ответил караванщик, и на его радостное лицо легла тень. — Ведь если в городе узнают, что у меня такие деньги, то меня заберут стражники. Они подумают, что я убил кого-нибудь и ограбил.
— Нам даже денег нельзя иметь, — грустно молвил второй караванщик.
— Только баям да муллам все дозволено! — вздохнул третий.
— А с нами не разговаривают: в яму, на цепь! — махнул рукой четвертый.
— О правоверные! — воздел руки к небу Алдар-Косе. — Но ведь стражникам можно сказать, что кошелек найден на дороге…
— Ха-ха-ха! — рассмеялся самый рослый из караванщиков. — Тогда стражник скажет, что это он его и потерял!
— …или что кошелек вам подарил какой-нибудь бай, — наивно продолжал Алдар-Косе.
Тут уж захохотали все четверо караванщиков.
