Врывалась буря - [18]

Умом Егор понимал, что не стоит вот так терзать себя понапрасну, а сделать ничего не мог. Вот и теперь, стоило ему пройти мимо дома Мокиных, и точно кто за веревочку память потянул, и пошло, поехало, это вместо того, чтобы думать о Бугрове, Русанове и Шульце… И ведь видно, как все ловко закручено вокруг Бугрова и Русанова, но кто, для чего?.. Он вздохнул, выбравшись на угор, и оглянулся. Приречинская улица теперь была как на ладони, вытянувшись вниз до самых мостков через Каменку. За речкой луга, а дальше лес, вздымающийся на очередной угор, а за ним уж горы. Самые настоящие Уральские горы. Урал-батюшка…

Постояв на угоре, Воробьев вдруг вспомнил слова Бугрова о том, что господин Шульц замечательно говорит по-русски… Значит, что?.. О турбине можно рассказать, объяснить! Но если так, то выходит, что в городе сидит агент немецкой разведки?

От этих слов Егору даже стало жарко, и он сдвинул на затылок шапку-ушанку. Вот черт! А что? Сергеев поручил наблюдение за Шульцем Лыневу. Надо его найти и предупредить.

Но перед, тем как идти в отдел, Егор забежал к Микову, в милицию.

VII

Ему не давала покоя история с саквояжем. Поручить ее проверку Рогову — значит завалить дело, поэтому Егор и выбрал Микова, который понравился ему еще при ликвидации банды. Известия, преподнесенные Миковым, Егора еще больше насторожили. За последнюю неделю не только не поступало никаких сигналов о пропажах, но и не было зафиксировано никаких крупных грабежей. Значит, либо Егору все померещилось, либо Аркашка с Валетом приняли того одутловатого толстяка за «гуся» и прокололись сами, утащив дырявые подштанники в саквояже. Либо у них ничего не получилось. Воробьев усмехнулся, махнул рукой.

— Ладно, проверь! — сказал он. — Встряхни Аркашку! Вдруг что обнаружится?.. Пока!..

Уже на пороге он вспомнил про заем и остановился.

— На заем «Пятилетка в 4 года» все подписались?

— Я не подписался, это что — обязательно?

— Обязательно! — тряхнул головой Егор. — Чтоб сегодня же подписался! И всем накажи!

В отделе Лынева не оказалось. За «ундервудом» сидела одна Антонина. Сергеев был у Щербакова.

— Вы читали, Егор Гордеич, — спросила Антонина, — что с 8 апреля вводят страхование пассажиров от несчастных случаев?

— Где это? — стираясь не смотреть на Антонину, спросил Егор.

А вот, в «Правде»… — Антонина подала газету. — Это что, теперь билеты дороже будут или как?.. А если я не хочу страховаться?..

Воробьев взял газету. В «Правде» на четвертой странице сообщалось, что Совнарком СССР постановил ввести с 8 апреля 1931 года обязательное страхование пассажиров от несчастных случаев на путях сообщения железнодорожного и водного транспорта, а также автомобильного, совершаемого на постоянных линиях госпредприятий за пределами пригородной зоны. На пригородных сообщениях обязательное страхование не вводится.

— «Страховой сбор устанавливается, — начал читать вслух Егор, — в размере 50 копеек при цене билета от 2 до 5 рублей и в размере 1 рубля при цене билета в 5 рублей и выше. Билеты стоимостью ниже 2 рублей оплате страховым сборам не подлежат…» Н-да!.. — Егор вздохнул, снял шапку, дочесал затылок. — Это, конечно, дополнительно к билету, — сказал он.

— А если я не хочу? — спросила Антонина.

— Тебе и билет иначе не продадут, — вздохнул Егор и продолжил чтение: — «Страховое вознаграждение устанавливается в размере 1000 рублей в случае смерти или 100-процентной утраты трудоспособности пассажиров…»

— Да теперь на поездах никто и ездить не будет! — испуганно заявила Антонина. — Погибнешь, а тебе тыщу рублей?!

— Вообще-то правильное дело! — кивнул Воробьев, возвращая газету. — А то случаи бывали, мало ли что, погибали люди, все-таки тысячу рублей семье — это справедливо…

— А если несчастных случаев не будет?..

— Государству деньги пойдут на усиление безопасности того же транспорта, — рассудил Егор. — Да рубль — это немного. Не часто же мы ездим!..

— Я вот вообще никуда еще не ездила, — вздохнула, задумавшись, Антонина. — Хоть в Свердловск съездить?.. Вы бывали в Свердловске? — загоревшись, спросила Антонина.

— Бывал один раз, — кивнул Егор. — Одну контру сопровождал…

— И что там?.. — сияя лицом, спросила Антонина.

— Город, — пожал плечами Егор.

— А магазины, магазины какие?

— Всякие магазины, как у нас… Только улицы пошире наших и почище, и еще трамвай ходит… Электрический… — Егор улыбнулся.

— Электрический трамвай! — восхищенно пропела Антонина. — Вот бы прокатиться!..

Она замолчала, мечтательно глядя в окно, и Егор невольно залюбовался ею. Ему захотелось сказать Тоне что-то нежное, ободряющее, он даже кашлянул, чтобы собраться, но вдруг с ужасом обнаружил, что все слова будто испарились.

— Там еще театр в прошлом году драматический открыли! — вспомнила Антонина. — Настоящие представления давать стали!

Егор кивнул, вытер пот, взглянул на часы: половина четвертого.

— Я на электростанцию, пусть меня Лынев найдет! — попросил он.

— Я передам, — вздохнула Антонина. — Тут к вам опять эта библиотекарша забегала, — Антонина со значением улыбнулась. — Какую-то книгу она вам оставляла, а вы все не заходите! Так велела передать, что, если сегодня не зайдете, она ее другому передаст, невозможно больше ее держать…