Время выбрало нас - [8]

– Воевали?

– Да. Матросом. Был ранен, попал в плен.

– При Моонзунде?

– Заметно раньше. Еще до февральских, – староста брезгливо скривился, – подлостей. Ставили минную банку, попали под обстрел. Попаданий не было, но когда реверс дали, наш тральщик потерял ход – слышали, небось, какое барахло на такие дела выделяли. За ночь отнесло в сторону, потом на нас вышел германский эсминец. Командир у нас храбрый… был. Прапорщик по адмиралтейству Селиванов. Флаг спускать отказался, сам встал к орудию. У нас одно на три дюйма, у немца – четыре, да и калибром поболе… Восемьдесят восемь миллиметров. Они в нашем инвалиде дырок понаделали, как в головке сыра.

– В плен тогда и попали?

– Ну да. И очень хорошо помню: нас за людей не считали, кормили, будто свиней. А потом и вовсе перестали. Видел бы ты, полковник, сколько людей готовы были нательный крест отдать за кусок хлеба… Хотя ты ведь коммунист, тебе все равно. Не знаешь даже, небось, что такое для православного человека крест.

– Почему же, – хмуро ответил Мартынов. – Знаю. Вполне. Я не из тех, кто называет уродов людьми альтернативной внешности.

Сентенция была не вполне в тему и, кроме того, совершенно в этом времени незнакомая, но староста понял. Кивнул:

– Ну, тогда понимаешь, что есть вещи, которые не прощают. Что забыть подобное – стать подлецом. – Если жизнь учит подлости, стоит ли становиться отличником?

Оба собеседника обернулись к выдавшему сию глубокую мысль Хромову. Староста несколько секунд рассматривал его так, будто видел впервые, потом губы его разошлись в кривоватой усмешке:

– Знаешь, полковник, а твой помощник – умный малый. Далеко пойдет.

– Куда пошлю – туда и пойдет. А сейчас ему пора бы и баиньки…

Действительно, пора. Хромов встал, покачнулся… Точнее, его шатнуло. Все же последние сто грамм были лишними. А, плевать. Он вновь рухнул на лавку и прямо здесь, в уголке, выключился.

– И все-таки красавец. Умели предки брутальные вещи делать…

Мартынов кивнул, задумчиво разглядывая трехбашенное чудовище, окутанное клубами дыма. Перебранный, что называется, «по косточкам», танк завелся с первой попытки, но дымил пока что, как паровоз. Вокруг танка суетились механики, пытаясь сообразить, что они сделали не так, или же просто все само устаканится, когда двигатель наконец-то прогреется. – Это радует – задумчиво ответил, наконец, полковник. – Я, к слову, не раз слышал, что в бою этот танк показал себя очень неплохо. Во всяком случае, равных ему пока немного.

Действительно, Т-28 не только выглядел грозно, но и вооружен был неплохо. Короткоствольная трехдюймовка примерно соответствовала по возможностям немецким Pz. IV. Да и броня, с учетом экранов, была не хуже, с бортов даже лучше. Единственно, пулеметные башенки с их относительно малыми секторами обстрела и неважной защитой для стрелков выглядели откровенно лишними. Ну и размеры… Вполне сравнимы с недоброй памяти «Абрамсом», а по высоте чудо советского танкопрома даже и повыше будет, что для скромных характеристик явное излишество.

Хромов еще немного полюбовался на гиганта, к слову, дымящему уже вроде как поменьше, посмотрел на остальные приобретения. Уже полностью отогретые и сверху даже очищенные от грязи БТ как раз сейчас пытались реанимировать. КВ пока ждал своей очереди. В баках его солярки, правда, было совсем немного, но, как успел сообразить Хромов, у них часть грузовиков на дизелях, так что топливо имеется. Пожалуй, когда танки введут в строй, можно будет учинить куда больший тарарам, чем раньше.

– Я бы на твоем месте не спешил радоваться, – немного осадил его пыл Мартынов. – Нам лишний раз светиться не стоит.

– Это почему? Сейчас мы можем размазать какой-нибудь танковый батальон.

– Потенциально высокая эффективность может оказаться не меньшей проблемой, чем низкая.

– Это как?

– Ну вот тебе исторический пример из курса средней школы. Как Рим победил Македонию. Помнишь? – Гм… – Хромов задумался. – Кажется, в учебнике писали, что македонская фаланга на пересеченной местности потеряла монолитность строя, и легкая пехота, в основном греческие наемники, ворвались внутрь ее строя. Греки, кстати, были в той войне на стороне римлян, поскольку им обещали независимость от Македонии. Так что воевали они храбро и моментом воспользовались, первыми оказавшись внутри построения македонян. Там длинные копья македонцев…

– Сариссы.

– Что?

– Копья фалангистов назывались сариссами, – пояснил Мартынов.

– Ну, пусть так, хотя вряд ли это важно. Главное, они оказались чрезмерно длинными, а потому бесполезны в рукопашной. В общем, получилась резня.

– В известной степени, так и было. Но не совсем.

– То есть?

– Дело в том, – Мартынов откинулся назад, упершись лопатками в стену, – что в обеих армиях был весьма разношерстный состав. Ядро, так сказать, из стержневой нации плюс куча союзников. Они отличались как по выучке, так и по вооружению. Греков, кстати, хватало с обеих сторон, хотя не в этом суть. Так вот, в те времена прием «слабый центр, сильные фланги» еще был не то чтобы неизвестен – скорее, не особо применялся. Македоняне расположили свою фалангу в центре, и она прекрасно себя показала. Не было никакого разрыва строя, передовые части римлян были смяты. А вот союзники на флангах продвигаться с той же интенсивностью не смогли, отстали… В результате фаланга оказалась с открытыми флангами, куда римляне и ударили. Вот тогда уже получились и разрыв строя, и потеря управления войсками, и прочие радости жизни. Однако все это не потому, что фаланга была плоха, а лишь из-за несбалансированности армии.