Время волка - [52]

Хлопнула дверь. Мадам Хастель ступила на порог и ждала охотников, скрестив руки.

— Всё-таки иди с Антуаном. Он там валит лес, если сейчас охотники это не запрещают. Если будешь быстрым, то его настигнешь.

— Ну, спасибо, прежде чем я попрошу помощь у твоих братьев, я охотнее с изголодавшимся волком запрусь в пустом курятнике!

Бастьен засмеялся. Это радовало, чувствовать эту общность между ними, кусочек близости в этом лабиринте, наполненном загадками.

— Итак, как обстоят дела? — настаивал Томас. — Ты пойдёшь со мной в лес?

Бастьен осмотрел его испачканное пальто, потрёпанный сюртук и размокшие ботинки.

— Так ты хочешь на природу, Ауврай? — он насмешливо щёлкнул языком, потом бросил солому на землю и пошёл к своей кожаной сумке. Сегодня она тоже была плотно набита. Бастьен порылся в ней и вытащил оттуда куртку. — Примерь-ка это!

Куртка была свободно скроенной, тёмно-серой и немного заманчиво пахла козой. Пока Томас стягивал своё промокшее пальто и надевал куртку, его взгляд упал на мадам Хастель. Она так удивлённо наблюдала за Бастьеном и Томасом, как будто не могла поверить в то, что видела.

— Ну, как, — бубнил Бастьен и хлопал его левой рукой, поднимая с плеч пыль и козью шерсть. — Подходит намного лучше, — и как ни странно, это верно. Предмет одежды на ощупь был неожиданно приятным — удобный и мягкий.

— И как хорошо ты можешь стрелять?

— Я выгляжу так, как будто у меня в руках уже было ружьё?

Бастьен ухмылялся и с наигранной растерянностью качал головой.

— Мать честная, из какой только канцелярии они тебя выпустили?

На любого другого Томас бы обиделся за такие слова, но из уст Бастьена это звучало так, как будто бы сейчас они нашли общий язык.

***

Комната Томаса находилась непосредственно над гостиной, крохотная комнатка с косыми дверями, рядом с большой комнатой для гостей, которую делили оба охотника. Помещение имело места не больше чем узкая кровать и стол, на котором стояли таз и кувшин с водой. Томас стащил куртку Бастьена и положил её на место. Его рубашка была мокрая и запятнанная. Он налил воду в миску и склонился, чтобы умыть лицо. Сдерживаемое хихиканье заставило его остановиться. Маленькие девочки близняшки стояли в дверях и усмехались.

— Сзади ты выглядишь как болотное привидение, — вскрикнула Дельфина.

— А вы как два маленьких, любопытных цыпленка.

— Оставьте месье в покое! — госпожа Хастель вошла с простыней и постельными принадлежностями под рукой. Кивком головы она прогнала малышек наружу и энергичными движениями начала застилать кровать.

— Не трудитесь, мадам, я могу это сделать сам.

Но хозяйка покачала головой.

— Это мой дом. Здесь действуют мои правила. Никогда не забывайте об этом.

Томас оторопел. «Почему она так яростно это произносит?»

— Э… хм… я не имел в виду ничего такого.

— Тем лучше, — она распрямилась и пристально смотрела на Томаса так долго, что молчание стало неловким. — Кажется, вы с Бастьеном хорошо понимаете друг друга, — сказала Тереза, наконец.

— А почему я не должен?

Казалось, что она обдумывала, смеется ли он над ней.

— Я слышала, что вчера вы говорили за столом моим мужчинам. Почему вы защищали Бастьена?

— Потому что не правильно то, как Пьер о нём говорил. Тот, кто имеет братьев, которые клевещут на него как на дезертира, больше не нуждается ни в каких врагах.

Последние слова вырвались у него. «Ну, прекрасно, ты здесь едва ли полчаса как гость и уже оскорбляешь семью!» Двумя шагами хозяйка была у двери и ухватилась за круглую дверную ручку. Только он подумал, что она хотела выкинуть его на улицу, но женщина только закрыла дверь и снова повернулась к нему.

— Они его не знают, — тихо сказала она.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я только не хочу, чтобы кто-то легкомысленно пообещал ему дружбу. В жизни он нелегко это перенёс, не дай Бог. И он одинок, потому что это тоже даётся людям нелегко с его вспыльчивостью.

«В противоположность Пьеру, кроткому ангелу», — недовольно подумал Томас.

— Почему вы мне это рассказываете? Я выгляжу как лицемер, мадам?

— Я только удивлена, что господин из Версаля вступился за такого мужчину как Бастьен. По моему опыту никто никому не подаёт ничего без ответной услуги. Но Бастьен не заслужил быть пешкой в игре. У него доброе сердце. Всё же каждое сердце легко ранить.

И неожиданно Томас понял, из-за чего мадам Хастель была здесь. На мгновение он поверил, что узнаёт о передрягах и отношениях в этой семье как трещины в стеклянной скульптуре. Она любила Бастьена больше чем обоих своих других сыновей. Но почему Тереза тогда допускала, чтобы другие мужчины Хастель обходились с Бастьеном так пренебрежительно?

— Мне он нравится потому, что я беседовал с ним, это всё, мадам. Если мне понадобится от него одолжение, я буду говорить об этом открыто, и оплачу ему также как всякому другому. И помимо этого, мне совершенно безразлично, называют ли люди его трусом. Нужно именно мужество, чтобы в одиночку стоять против всех.

Мадам Хастель подняла подбородок, и ему показалось, что как будто тень старой боли легла на её лицо.

— Каждый живёт сам по себе, — ответила она суровым голосом. — И мужчины теперь как раз как волки, их нельзя укротить, они живут по своим собственным законам. Они всегда будут бороться друг против друга. На войне или в мире, в крестьянской хижине или в замке, это не делает никакой разницы. Мы, женщины, бессильны против этого. Ничего не поделаешь, такова жизнь.