Время волка - [48]

Это было охотничье ружьё с двумя разными по длине стволами. Предохранительная скоба была украшена насечками, изображающими розы и листья. Вокруг приклада были закреплены два латунных кольца, как будто однажды он был повреждён.

— Бастьен снова в пути? — спросил он в тишину.

— Где иначе? — прорычал Пьер. — Трус гуляет по горам, пока другие работают.

Томас ожидал, что отец одёрнет его, но Жан Хастель только пренебрежительно поднял вверх уголок рта. Однако не потому, что решение Пьера ему не понравилось. Это выглядело так, как будто втайне он с ним соглашался. Томас растерялся: Хастель не защищал своего сына!

Парень отложил ложку.

— Я познакомился с Бастьеном и совершенно не как с трусом. Почему его так называют в собственной семье?

— Как иначе можно называть людей, которые сами себя на фронте намеренно ранят, чтобы их отправили домой? — ответил Пьер. — Ты не видел, что он инвалид?

Антуан ухмылялся. Было сложно оставаться спокойным при таком сильном презрении. Но теперь Томас никак не мог кивать только из вежливости и ел дальше. Это было слишком чудовищное обвинение против Бастьена.

— Людям, которые уклоняются от службы в войске, всё же, как правило, выносят обвинительный приговор. Может быть, Бастьен был в тюрьме?

— Этого ещё не хватало, — бормотал Жан Хастель.

— Но всё же кто-то должен был видеть собственными глазами, что он ранил себя самого и мог свидетельствовать об этом или нет? — настаивал Томас.

— Вряд ли. Так глупо, что он попался, — недовольно бросил Антуан.

— Ага. Тогда это совершенно не доказано. Или он рассказал об этом вам сам?

Антуан засмеялся.

— Он врёт. И хочет, чтобы все читали его героем, нашим королем мулов.

Томас был возмущён тем, что Хастель действительно в этот раз не приказал сыновьям остановиться.

— Я не верю словам о том, что он сам себе выстрелили в руку, — сказал Томас.

Деревянная ложка упала с глухим стуком на тарелку. Трактирщик повернулся к нему в пол-оборота.

— Мы обязаны принимать охотников у себя, прекрасно и хорошо, мы это делаем. Но семейные обстоятельства — это наше дело, ясно?

Томас чувствовал, как в его животе снова сжался гнев. Только теперь он понял, как был обречён Бастьен в своей собственной семье. «Трое против одного. И один из них — это его собственный отец!»

— Я могу хотя бы спросить, где охотники? — ответил он так же прохладно. — Месье Пелиссир и месье Лахеней?

Хастель засопел и снова склонился над супом.

— Ну, ускакали час назад верхом. Сегодня зверь снова поймал женщину.

— Что? — вскричал Томас. — Где же?

— Бруссоль, — донеслось от Антуана.

Томас от души выругался. Он вскочил и схватил свою шляпу.

— Далеко до туда?

— Пара миль, это в церковном приходе Лорсьер.

— Один из вас сможет меня отвести?

Пьер со смехом фыркнул, и Антуан тоже ухмыльнулся.

— Я заплачу! — добавил нервно Томас.

— Что мы всё же ещё должны делать для господ охотников? — проворчал трактирщик. — Мы должны работать. Просто езжайте верхом на запад.

***

Было не только «пара миль», как утверждал Антуан. Когда Томас совершенно промок под летним дождём и, в конце концов, измученный, прибыл в Бруссоль, уже смеркалось. Издалека он увидел, что часть участников охоты собралась около деревни. Прямо сейчас расседлывались потные лошади. Судя по вытянутым лицам, охота снова была неудачной. Томас направил свою лошадь дальше к церкви, где несколько деревенских жителей собрались возле пастора, и спрыгнул с лошади.

— Я тоже принадлежу к людям месье Антуана, аббе, — крикнул он священнику. — Я могу увидеть умершую?

Священник удручённо кивнул.

— Отведите лошадь к другим, — крикнул он нескольким юношам, потом сделал знак Томасу следовать за ним. Дорога вела по полям в направлении леса. Часть развороченной кирпичной стены стояла на половине пути, и даже сейчас, в дождь, Томас мог различить, что там происходила борьба. На камнях лежало сломанное веретено, пучки шерсти прилипли к шероховатой каменной стене, деревянный ботинок наполовину был погружён в лужу. И немного дальше, в отдалении, в направлении опушки леса, лежал покойник. Томас сразу снова почувствовал слабость в желудке. Под мокрым от дождя платком, который кто-то разложил над бедной женщиной, выделялось лежащее на боку тело. Опушка леса за ней была тёмной, чёрные дыры зевали Томасу навстречу из густого подлеска. Вероятно, где-то в этом лесу несколько собак людоедов подстерегали новые жертвы. «И одна из них атаковала Изабеллу».

— Охотники нам сказали, что мы должны оставить покойницу, — сказал пастор. — Но чудовище не возвращалось снова, и я просто прикрыл её. Бедная Маргерит!

Томас тоскливо кивнул.

— Что точно произошло?

— Сегодня утром она сидела здесь на стене и пряла шерсть. Её маленькая внучка была здесь же, она стерегла корову. Чудовище набросилось на Маргерит сзади. Она упала на землю, однако снова поднялась на ноги и хотела заслонить свою внучку, но зверь встал на задние лапы, поцарапал ей лицо передними лапами и опрокинул. Малышка всё это видела. К счастью, она смогла убежать, побежала к деревне и позвала на помощь. Но когда появились несколько мужчин, было уже слишком поздно.

«Встал на задние лапы?»