Время волка - [26]

Губернатор свирепо уставился в свой стакан с вином, как будто надеялся увидеть, как жалко в нём утонет зверь. Потом он кивнул.

***

— Отличная работа, Томас! — месье Антуан смотрел на него сияющими глазами. В такие моменты Томас хорошо понимал, почему тот немедленно повсюду становился любимцем, и никто не отказывал ему в просьбе.

— Меня радует то, что я смог вам помочь, — только сказал Томас и последовал за охотником вниз по лестнице. Прежде чем их дороги разойдутся, он успокоит своё сердце. — Месье Антуан?

Егерь остановился.

— Вы вспомнили что-то ещё?

— Нет, что называется… чтобы ещё раз вернуться к количеству лошадей, вы уверены, что никого не забыли?

— Абсолютно.

— Допустим, я стану участвовать в вашей охоте?

— Кто сказал, что вы примете в этом участие? — спросил месье Антуан, искренне удивившись.

Юноша изумился.

— Ну, согласен, я думал…

Месье Антуан засмеялся.

— Не в обиду будет сказано, Томас, но что я должен с вами делать на охоте? Ожидать, что вы заколете волка своим чертежным карандашом? Нет, вы позаботитесь о других вещах.

— Вы это вполне серьёзно? — слова просто выскользнули из Томаса.

Улыбка месье Антуана исчезла.

— Что, простите?

Томас судорожно старался улыбаться любезно.

— Мой приказ гласит рисовать животное.

— Ах? Как месье де Буффон мне говорил, вы должны документировать местных животных и флору — певчих птиц и цветы, всё это.

— Да. И чудовище, — осторожно настаивал Томас. — Месье де Буффон поручил мне, чтобы я зарисовал живого зверя и изучил его привычки.

Казалось, воздух заметно остывал.

— Вы хотите совершенно серьёзно утверждать, что самый знаменитый натуралист Франции ещё никогда не видел волка и поэтому нуждается в ваших рисунках? — спросил месье Антуан. — Или, возможно, вы больше не доверяете своим аргументам?

Томас охотно бы дал себе пощёчину. Месье де Буффон был бы достаточно благоразумным, предпочитая не противопоставлять собственное мнение мнению короля. «И я, как назло, попался в эту ловушку».

— Ну, Томас, я должен вас разочаровать. Не стану удерживать вас от того, чтобы вы делали свою работу. Рисуйте, изучайте, делайте именно то, что действительно поручил вам месье де Буффон. Однако в остальном он мне ясно гарантировал, что вы находитесь в моём распоряжении как секретарь. И возвращаясь назад к вашему вопросу — это абсолютно серьёзно.

Глава 8

РИКДИН-РИКДОН

Над далёкими горами Margeride (прим. пер.: Маржерид, горный регион Франции) лежала светло-серая дождевая пелена, но здесь, в Ла-Бессер-Сен-Мари полуденное солнце позволяло траве блестеть. Запыхавшись, Мари пришла на маленькую церковную площадь. Шествие уже начало движение. Мальчик причетник, который держал на палке высоко в небо, богато украшенный крест, шагал впереди процессии. Рядом с ним шёл Abbé (прим. пер.: аббат) в чёрной сутане с белой кружевной накидкой. Потом следовали другие церковнослужители с флагами, староста, деревенские мужчины и, совсем позади, девушки и женщины. Большинство пересчитывали чётки в сложенных руках, но некоторые также имели свои пики, чтобы позднее аббат позволил их благословить. Несколько женщин привязали веретено к шляпам, вместо перочинных ножей на палки.

Только этим утром чудовище снова убило в одной из соседних деревень. Мари знобило от мысли о том, что дьявол был так близко от её деревни. Она крепче обхватила деревянные бусины чёток, которые были тёмными, гладкими, отполированными молитвами трёх поколений, и ритмично стучали в её руках.

Новые охотники из Версаля получили жильё в Сог и сегодня отправились на свою первую охоту.

Коровы любопытно подняли головы, когда процессия перешла на пастбище около деревни. Дальше впереди шествия Мари обнаружила также свою мать и двух маленьких сестёр. Девочкам близнецам было четыре года — поздний подарок, который Святая Дева сделала её матери. Тёмные косы малышей были схвачены красной лентой. Они несли не только маленькие деревянные кресты, но также матерчатую куклу, которую Мари для них сделала. И дальше впереди возле мужчин, но как всегда немного в стороне от общества, её отец, сегодня тоже пешком шёл вместе со всеми. Было непривычно, видеть его возле торжественной церковной процессии. Жан Хастель не был мужчиной, который каждый день сидит в церкви или идёт к исповеди. Он лишь неохотно покидал свой трактир, и кто слышал его ругань, тот сомневался в том, попадёт ли этот мужчина когда-нибудь на небо.

Он вёл за руку вторую девочку близнеца. Оба выглядели как медведь и оленёнок, сильный мужчина с загорелой кожей и седыми волосами, который, несмотря на свои шестьдесят лет, ещё был плотный и сильный, и рядом с ним худой ребёнок. Рука малышки лежала надёжно и уверенно в его гигантском кулаке. Сегодня Мари также чувствовала тихий укол ревности. Странно было видеть, как строгий неприветливый отец из её детства стал таким мягким и снисходительным при юных сёстрах.

Вероятно, он поддерживал процессию ради своей маленькой дочери. Жан как будто почувствовал спиной взгляд Мари и оглянулся. Она не могла различить, улыбнулся ли он ей; отец повернул к ней неподвижную сторону лица. Не только плотная борода скрывала его эмоции. Ребёнком он пострадал от сильного ожога, с тех пор его левая половина лица была неподвижной, левый глаз никогда не улыбался и угол рта поднимался не так высоко как другой. Из-за этого недостатка некоторые называли его