Время веры - [10]

Вот что говорит он нам своею жизнью: 8-го августа 1812 г. Кутузов был назначен Императором Александром командующим российской армией, отходившей к Москве. Приняв в Петербурге это назначение, — Кутузов сейчас же отправился в Казанский собор, и, с н я в в с е с в о и о р д е н а и у к р а ш е н и я, долго стоял пред чудотворной Иконой Божьей Матери, молясь — за русский народ и испрашивая помощи. Накануне своего отъезда из Петербурга, он принял благословение в Казанском соборе крестом и иконой. Прибыв в действующую армию, отходившую к Москве, 25-го августа, накануне Бородинского сражения, Кутузов в своем приказе по армии говорит, что «в о з л а г а е т в с ё с в о е у п о в а н и е н а п о м о щ ь В с е в ы ш н е г о»… И приказывает пронести по войскам чудотворную икону Одигитрии (то есть Путеводительницы), вывезенную из Смоленска. Со слов очевидцев (свидетельство которых нашло свое отражение и в «Войне и мире» Толстого), так описывается это прохождение иконы сквозь ряды армии: «…За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали, и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных. Но вот толпа, окружавшая икону, вдруг расступилась. Судя по поспешности, с которой люди расступились перед иконой, к ней подходил кто-то очень важный. И, действительно, это был сам главнокомандующий Кутузов. Остановившись позади священника, Кутузов перекрестился привычным широким крестом, потом достал рукой до земли и, вздохнув, опустил седую голову. За ним стояла свита. Несмотря на присутствие генералов, солдаты продолжали молиться, не обращая на них внимания… По окончании молебна Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колени и поклонился иконе до земли. Он с трудом поднялся и приложился к ней. За ним приложился и весь генералитет».

Кутузова нельзя понять, если не знать его глубокой веры и надежды на Бога. Пред Бородинским боем, в своем приказе, он говорит, что «возлагает всё упование на помощь Всевышнего и на храбрость и неустрашимость русских воинов». А из Тарутинского лагеря 20-го сентября пишет: «Да всесильная десница Божия, управляющая судьбами царств, поможет нам преодолеть врага нашего»… Надо еще сказать, что Кутузова глубоко оскорбляло кощунственное отношение врага к православным церквам и святыням Кремля. Церкви перестали быть церквами. Враг их обращал в конюшни и амбары. Это вызывало великий гнев в Кутузове. Как и многие православные русские люди, он страдал, что святыни кремлевские, Богу посвященные, не оглашаются церковной молитвой. И когда 8-го октября генерал Дохтуров, явившись к Кутузову, доложил ему, что «Москва оставлена неприятелем», престарелый вождь российского воинства, обратившись к образу Спасителя, воскликнул: «Боже, Спаситель, наконец, Ты внял молитве нашей и с сей минуты Россия спасена»… В донесении, посланном Императору Александру по случаю изгнания вражеских войск из России, Кутузов призывает россиян возносить молитву Всевышнему… Верующему человеку нельзя без волнения слышать о мужественной и смиренной вере Кутузова.

22-го февраля 1813 года, из города Калиша, преследуя Наполеона, окруженный почестями, осыпанный наградами, Кутузов пишет своей жене: «…я всё скитаюсь окружен дымом, который называют славою; но к чему постороннему не сделаешься равнодушным? Я тогда только счастлив, когда спокойно думаю о своем семействе и молюсь за их Богу»… Два чувства хранил в себе победитель Наполеона: что слава его окружавшая есть — дым и то, что истинное счастье всякого человека только в Боге.

После первой отечественной войны была выбита в России медаль и слова на ней были: «Н е н а м, н е н а м, н о И м е н и Т в о е м у». Это слова псалма: «Не нам, не нам, но Имени Твоему, Господи, дай славу!» — Поистине, славен человек — и народ — который ищет не своей, а Божьей Славы.

10. ТОРЖЕСТВО ЧЕЛОВЕЧНОСТИ — ТУРГЕНЕВСКИЙ ОБРАЗ

Сто лет тому назад, в 1852 году, вышла одна из самых замечательных книг русской литературы: «Записки охотника» — Тургенева. Рассказы, до того печатавшиеся отдельно, были собраны вместе и, может быть, впервые в русской истории с такою ясностью открылся пред миром образ русского крестьянина, русского простого человека. В реформы шестидесятых годов «Записки охотника» внесли огромный вклад. Тургеневские образы стоят пред глазами всех… Эти Касьяны с Красивой Мечи, эти мальчики с Бежина Луга, эти певцы, Хори и Калинычи живут жизнью, не меньшею, чем жили сто лет назад, а большею еще, — они открылись миллионам своих потомков, а так же и другим народам. И ни один образ из этих тургеневских, может быть, не запечатлелся так в мировой литературе, а также в чутком русском сознании, как образ Луши, Лукерьи из «Живых мощей». Я хочу сейчас остановиться на важнейшей стороне этого рассказа, которую можно было бы назвать откровением души или торжеством бессмертного в тленном, т о р ж е с т в о м ч е л о в е ч н о с т и ч е л о в е к а.

Безнадежно больная девушка Лукерья лежит почти без движения в малом деревенском сарайчике, куда ставят ульи на зиму. Там ее, случайно, находит Тургенев. Он знал раньше Лукерью красавицей, невестой…