Время в тумане - [3]
— Так, значит, ушла Ирина? — Холстов не любил сильных объяснений, не выносил чужого горя и в любом другом случае вовсе переключил бы разговор на что-то иное, веселое, но неожиданная встреча, давние приятельские чувства к Горину не разрешили ему сделать это; он задавал глупые вопросы, понимал, как они глупы, и досада на Горина за то, что такая веселая встреча превращается во что-то нудное, горестное, появилась у него.
Горин почувствовал это. Он хотел что-то сказать, но смолк, отрешившись и уставившись в одну точку.
— Послушай, — Холстов справился с собой. — Я в таких случаях дурак, ну прямо круглый. У меня ведь все обыкновенно. Женат, две девочки, жена говорит, что любит, я ей тоже это иногда говорю… Живем… Теща и тесть — на Севере, мои (он имел в виду своих родителей) — в деревне. Словом, живем. — Холстов помолчал и, внутренне насилуя себя и почти надрываясь — он никогда, прожив три десятка, не говорил таких слов, хотя обыкновенными были эти слова, — сказал: — Ты расскажи, Анатолий, что случилось. Такая девчонка… А как за тобой бегала… Я помню… Чуть не на все тренировки приходила (в техникуме Холстов и Горин занимались в секции бокса). А я, балбес, как старался… Весь последний курс ее домой провожали. Рыцари… Холстов болтает, Горин молчит. Потом — бац! Горин — женится, Холстов — в нокауте… Еле отошел… Секцию бросил, с тобой разошелся… Как из техникума еще не вылетел…
Он помолчал, потом оживился, напружинился и, превратившись в прежнего сильного, ловкого, веселого Холстова, бросил:
— Вот они — женщины, мы из-за них… а они… Но выпьем именно за них…
Он выпил, усмехнулся Горину, который едва пригубил, и уже напористо произнес:
— Так что случилось, Анатолий?
— Все так обыкновенно и по́шло — рассказывать не хочется, — поморщившись, сказал Горин. — Какую нам романтическую дурь в голову вбивают… Ну ничего реального… Любовь… Все так удивительно и прекрасно! Нужен герой… Вот я им и был. Как же! Чемпион города, области… А на первенстве России, как зацепил меня Симонов по подбородку, так и кончился герой… Но я не против! — взмахнул Горин руками с таким видом, будто Холстов возражал ему, а не внимательно слушал. — Я совсем не против. Каждому свое. Спорт только по телевизору смотреть приятно, а участвовать в нем… — Горин вздохнул. — А бокс тем более…
— Да… — улыбнулся Холстов. — Меня хватило только на второй разряд…
— Вот я и говорю… — от внутреннего волнения, распиравшего его, Горин хотел встать, но поняв, что пройтись в этой маленькой комнатешке он все равно не сможет, лишь слабо махнул рукой. — Я и говорю: отчего так плохо? Последние года три была не жизнь — каторга. Ни в чем понять друг друга не хотим и не пытаемся… А ведь два человека… Любили когда-то… И становятся чужими. Нас воспитывают, что жизнь — это сказка. Будь честен, храбр, совершай подвиги, и Елена Прекрасная — твоя. И Ирина в самом деле — моя. Сказки на этом кончаются. Дальше — жизнь. А сказка, на то она и сказка — дальше ничего сказать не может. Учителя, к слову сказать, тоже. Татьяна Ларина… Наташа Ростова… Там письмо… Тут бал… За строчкой «И буду век ему верна» — ничего трагического. Наоборот. Вот честна! Вот благородна! А о том, каково ей в семье, со старым изувеченным мужем, ни один учитель ничего не скажет. Ничего! — Горин опять посмотрел на Холстова. — Меня как по голове бить перестали — я читать стал. Все опять… А, вернее, сызнова. И Пушкина, и Толстого, и еще… И вот самое ценное — какой Наташа в семейной жизни стала. Может, меня припекло, потому так и считаю… Но как верно, как изменилась, как поняла, как ушла в семью… Подурнела, стала даже неряшлива. Это было бы плохо, если б не было естественно… Это и оправдывает. И все ради семьи, мужа… Может, и дурной захотелось стать, оттого, что Пьер толст и некрасив. Некрасив! Толст! Совсем не герой, но муж! Муж с большой буквы! А я? Героем я был… Но мужем? Родным мужем?.. Просто родным человеком? — Горин встряхнул головой. — Никогда! Всем, чем угодно, но не родным… Во всем — противоречия… Ничего понять не хочет… Решил заняться охотой. У нас отличные охотники. Хорошая база на озере. И дело не в двух-трех утках, которых я когда-нибудь подбил бы. Нет. Потянуло к природе, к озеру, к людям, к охотникам. На базу круглый год ездили. Зимой внутри все подстраивали. Весной смотрели, как утки и гуси прилетают. Летом просто за ягодами приезжали. К осенней охоте, говорю, ружье, мол, купить надо. Куда там! И дорого, и незачем, и еще чего только не наговорила. Ладно… Плюнул я на ружье и на охоту. Обидно, но плюнул. Недели не прошло — фотоаппарат купила. Себе. Это, говорит, надо. Для семьи. Всем фотографии делать буду. А твое ружье только для тебя… Когда на охоту плюнул — обидно было, но тут обидней некуда… — Горин вздохнул. — Это мелочь. Но таких мелочей куча, а жизнь из таких вот мелочей построена. А потом ссоры, упреки… Вот так и жили… А потом вот… ушла…
Горин замолчал. Холстов, зная, что успокоить он Горина не сможет, молчал тоже, и ему вдруг стало скучно и стыдно из-за этого. Почти молча выпили еще по рюмке, и Горин, тоже чувствуя скуку и усталость, и оттого, что с ним случилось, и еще больше от своего рассказа, уже другим, без эмоций, голосом быстро договорил:
Когда речь идет о любви, у консервативных родителей Фрэнка Ли существует одно правило: сын может влюбляться и ходить на свидания только с кореянками. Раньше это правило мало волновало Фрэнка – на горизонте было пусто. А потом в его жизни появились сразу две девушки. Точнее, смешная и спортивная Джо Сонг была в его жизни всегда, во френдзоне. А девушкой его мечты стала Брит Минз – красивая, умная, очаровательная. На сто процентов белая американка. Как угодить родителям, если нарушил главное семейное правило? Конечно, притвориться влюбленным в Джо! Ухаживания за Джо для отвода глаз и море личной свободы в последний год перед поступлением в колледж.
Книгой «СПЯЩИЙ БОГ 018» автор книг «Проект Россия», «Проект i»,«Проект 018» начинает новую серию - «Секс, Блокчейн и Новый мир». Однажды у меня возник вопрос: а какой во всем этом смысл? Вот я родился, живу, что-то делаю каждый день ... А зачем? Нужно ли мне это? Правильно ли то, что я делаю? Чего же я хочу в конечном итоге? Могу ли я хоть что-нибудь из того, к чему стремлюсь, назвать смыслом своей жизни? Сказать, что вот именно для этого я родился? Жизнь похожа на автомобиль, управляемый со спутника.
Автор приглашает читателя послужить в армии, поработать антеннщиком, таксистом, а в конце починить старую «Ладу». А помогут ему в этом добрые и отзывчивые люди! Добро, душевная теплота, дружба и любовь красной нитью проходят сквозь всю книгу. Хорошее настроение гарантировано!
Этот роман о старости. Об оптимизме стариков и об их стремлении как можно дольше задержаться на земле. Содержит нецензурную брань.
Погода во всём мире сошла с ума. То ли потому, что учёные свой коллайдер не в ту сторону закрутили, то ли это злые происки инопланетян, а может, прав сосед Павел, и это просто конец света. А впрочем какая разница, когда у меня на всю историю двенадцать листов дневника и не так уж много шансов выжить.
Впервые доктор Грин издал эту книгу сам. Она стала бестселлером без поддержки издателей, получила сотни восторженных отзывов и попала на первые места рейтингов Amazon. Филип Аллен Грин погружает читателя в невидимый эмоциональный ландшафт экстренной медицины. С пронзительной честностью и выразительностью он рассказывает о том, что открывается людям на хрупкой границе между жизнью и смертью, о тревожной памяти врачей, о страхах, о выгорании, о неистребимой надежде на чудо… Приготовьтесь стать глазами и руками доктора Грина в приемном покое маленькой больницы, затерянной в американской провинции.