Время убивать - [4]

— У них все в порядке, — ответил я.

— Ты всегда можешь к ним вернуться, — заметил он.

Однако моему возвращению препятствовало многое, о чем я предпочел бы не распространяться. Пока это было так же невозможно, как и то, чтобы я снова нацепил полицейский значок. Но он, естественно, не преминул задать следующий вопрос:

— Видимо, ты еще не готов вновь присоединиться к лучшей части человечества?

— Это невозможно, Эдди.

— Сдается мне, ты предпочитаешь хандрить и по́том и кровью добывать каждый доллар. Послушай, ты рискуешь допиться до белой горячки, хотя это в конце концов твое дело.

— Вот именно.

— Я только не понимаю, какой смысл платить за выпивку, если можно получать ее даром. Ты ведь прирожденный коп, Мэт.

— У меня к тебе просьба…

— Ясное дело, что ты звонишь не просто так.

Выждав с минутку, я добавил:

— Я тут заинтересовался одной заметкой в «Таймс» и подумал, что ты мог бы избавить меня от необходимости тащиться в морг. Вчера в Ист-Ривер выловили труп. Небольшой человечек, средних лет.

— Ну…

— Не мог бы ты выяснить, проведена ли идентификация?

— А почему это тебя интересует?

— Я ищу пропавшего мужа одной дамы. Описание как будто подходит. Конечно, я мог бы поехать и посмотреть, но я видел его только на фото, а после того как тело некоторое время пробыло в воде…

— Ладно. Как звали твоего утопленника? Я позвоню и узнаю, он ли это.

— Видишь ли, мне не хотелось бы называть его имя без особой необходимости.

— Я мог бы позвонить кое-куда…

— Если это тот, кого я ищу, ты получишь в знак благодарности шляпу.

— На это я и рассчитывал. А если окажется, что это другой человек?

— Тогда тебе придется довольствоваться моей искренней признательностью.

— Иди ты… сам знаешь куда!.. — возмутился Эдди. — Надеюсь, это все-таки тот, кого ты ищешь. А шляпа мне, пожалуй, пригодилась бы. Но если хорошенько подумать, все это смешно, — добавил он и повесил трубку.

Телефон зазвонил минут через сорок.

— Очень жаль, — сказал Эдди, — шляпа мне, похоже, не светит.

— Они еще не провели идентификацию?

— Провели, по отпечаткам пальцев. Но парень не из тех, за чьи поиски платят хорошие деньги. Правда, малый он хорошо известный. У нас на него большущее досье. Да ведь ты и сам разок-другой с ним сталкивался.

— Как его звали?

— Джекоб Джаблон. Был нашим стукачом. Тащил, что плохо лежит. Занимался всякими грязными делишками.

— Имя знакомое.

— У него и прозвище было — Орел-Решка.

— Я знал его, — пришлось подтвердить мне, — но мы давно не виделись. У него была занятная привычка — подбрасывать и ловить серебряный доллар.

— Теперь ему придется заниматься этим на том свете.

Вздохнув, я сказал:

— Джаблон не тот, кого я разыскиваю.

— Так я и предполагал. Вряд ли он был женат, но если даже был, жена не стала бы его искать.

— Моего парня ищет не жена.

— А кто же?

— Подружка.

— Ишь ты какая заботливая!

— Конечно, вряд ли он сейчас в городе, но я мог бы попробовать выдоить у нее несколько баксов. А вообще-то если хахаль драпанул, искать его — пропащее дело.

— Уж это точно, но если она готова расстаться с несколькими баксами…

— То не отказываться же мне, — добавил я. — Сколько времени пробыл Орел-Решка в воде? Это уже установили?

— Четыре-пять дней. Что еще тебя интересует?

— Судя по тому, что тело опознали по отпечаткам пальцев, оно пролежало в воде не слишком долго.

— Отпечатки могут сохраняться целую неделю, а иногда и дольше, если только пальцы не объедят рыбы. Неприятная, должно быть, процедура — проверять отпечатки пальцев утопленника. У меня лично от этого надолго пропал бы аппетит. А уж присутствовать на вскрытии — полный отпад.

— Ну, тут можно обойтись и без вскрытия. В газете сказано, что кто-то врезал ему по голове.

— Если вспомнить, кем он был, то удивляться нечему. Трудно предположить, что он просто решил поплавать и случайно размозжил голову о сваю. Бьюсь, однако, об заклад, что дело об убийстве так и не возбуждено.

— Почему же?

— Потому что в течение ближайших пятидесяти лет это дело останется нераскрытым еще и потому, что никто не хочет надрывать пуп, стараясь выяснить, что случилось с таким слизняком, как Орел-Решка. Он мертв, и вряд ли кто-нибудь будет его оплакивать.

— Мы с ним всегда ладили.

— Он был всего лишь мелкий мошенник. И тот, кто проломил ему башку, несомненно, оказал человечеству услугу.

— Вероятно, ты прав.

Я вытащил светло-коричневый конверт из-под ковра. Клейкую ленту мне оторвать не удалось, поэтому я достал из комода перочинный ножик и распорол бумагу вдоль складки. Не выпуская конверт из рук, я уселся на край кровати и несколько минут не двигался.

У меня не было ни малейшего желания знать, что там, в этом конверте.

Наконец я все же вскрыл его, а затем в течение трех часов изучал все, что там нашел. Даже при первом ознакомлении вопросов возникло немало, и далеко не на все я знал ответы. В конце концов я снова сложил документы в конверт и спрятал его на прежнее место.

Полицейским хотелось бы уничтожить все, что напоминало о Джаблоне — Орле-Решке, точно так же и мне хотелось стереть из памяти то, что я знал о конверте. У меня было множество дел, настоятельно требовавших внимания, но я не мог ни за что взяться, поскольку прежде всего следовало хорошенько подумать.