Время Тьмы - [22]

– Я избегаю главной горной дороги наверху и веду вас в Карст в обход. По дороге мы бы дошли быстрее, но она кишит беженцами, кроме того, там могут быть Дарки. А у меня нет никакого желания пускать в ход свой меч сегодня ночью.

Джил, едва переставлявшая ноги по разбитой земле, с пятнадцатифунтовым спящим ребенком на руках, поражалась, откуда Ингольд черпал силы, чтобы выдержать все это, начиная со сражения во Дворце Гея и схватки с Дарком в заброшенной лачуге у апельсиновой рощи, ведь он совсем не спал! Она задавалась вопросом, все ли колдуны обладают таким запасом сил или просто Ингольд сам по себе невероятно крепкий и выносливый? В тени капюшона его лицо было белым и измученным, вокруг глаз – темные круги от усталости. Красные рубцы остались на его лице после удара кнутообразного хвоста существа; плечи мантии были прожжены искрами; в пятнах слабого звездного света он шел через лесной мрак так прямо и уверенно, как какой-нибудь солидный господин, совершающий послеобеденный моцион.

Они вышли из рощицы к ручью, и переливы воды сразу стали громче. После лесного мрака даже слабый свет луны казался ярким, он высветил призрачный лесной ландшафт; темное пятно песчаного берега и вершины обточенных водой скал. Перед ними над руслом реки маячила черная стена горы, расплывчатая в немом свечении неба, сохранившего оранжевый отсвет далеких ночных огней.

– Вот, – указал Ингольд, – это Карст, и там мы должны найти то, что осталось от правительства Королевства Дарвет.

Карст напомнил Джил роскошный горный курорт, прекрасный своей изящной элегантностью просторных особняков, окруженный древними деревьями, за которыми она смогла различить детали невиданной доселе архитектуры, но почему-то, с другой стороны, жутко знакомой ей – пучки гладких узких пилястров, мотивы сплетающихся растений на капителях, лепные украшения, вырезанные из камня, с изощренным геометрическим орнаментом. Подходя к центру города, она увидела испуганных чем-то или кем-то овец и коров, привязанных или стоящих в загонах рядом с домами.

Когда путники выбрались из леса, дорога, по которой они шли, превратилась в мощеную булыжником мостовую, замшелые камни к центру улицы рассекались тонкой серебряной полоской воды. На мгновение стены накинули на них зловещую тень, потом же они вступили в поток ярких, как день, огней.

На пустынной городской площади были разложены гигантские костры, пламя которых вздымалось на пятьдесят футов к холодным, слепящим звездам, красновато отражалось в черных водах огромного городского фонтана с его поросшими лишайниками мраморной чашей и темными скульптурными группами. В мерцающих тенях, окружающих площадь, Джил различила стены и башенки нескольких богатых вилл; крепостные башни того, что, по ее догадкам, было церковью, и гигантские деревянные конструкции, представляющие собой, несомненно, бывший Великий Рынок и Городской Зал, громоздились во мраке, словно черное и белое кружево. К одному из этих зданий и направился Ингольд.

Двустворчатые ворота зала были десяти футов высотой и достаточно широкие, чтобы пропустить повозку, с маленькой, в рост человека, дверью, прорезанной в одном углу. Ингольд торкнулся в нее – она была заперта изнутри. Когда он встал между ними и дверью, Джил не видела, что делает колдун, но секунду спустя он распахнул ее и проскользнул в свет и громкий шум внутри.

Сплошной нижний этаж здания, один огромный, окаймленный колоннами торговый зал, был забит людьми. Можно было сойти с ума от невыразимого хаоса голосов, вони протухшего сала, мочи и немытых тел, грязной одежды и жареной рыбы.

Голубой туман от дыма скрывал крестовый свод потолка, ел глаза, ограничивал видимость несколькими ярдами в любом направлении. Было около пяти утра, но люди сновали вокруг, разговаривали, спорили, носили воду из двух полупустых цистерн в углу зала.

Дети бесцельно сновали между рядами колонн и бесконечными беспорядочными грудами вещей, мужчины стояли кучками, жестикулировали, ругались, то и дело хватаясь за мечи. Матери звали детей, старики и старухи теснились у жалких узлов с пожитками, локоть к локтю, в безнадежном смятении.

Кое-кто нес в корзинах уток, цыплят и гусей; трескотня птиц и вонь их помета смешивались с окружающим хаосом.

Джил мельком заметила девочку лет десяти в домотканой крестьянской одежде, сидящую на куче постельного белья, укачивая лоснящегося бурого кота на руках; чуть дальше – женщину в желтом, ее некогда тщательно ухоженные волосы свисали теперь в беспорядке, как у ведьмы, она раскачивалась взад-вперед, сидя на пятках рядом с корзиной с цыплятами, и громко надрывно молилась. Свет костров отбрасывал на все яркий оранжевый оттенок, превращая толпу и помещение в сцену, напоминающую преддверие ада.

Дым ел глаза Джил; они наполнились слезами, когда она вошла следом за Ингольдом через тесные ряды людей, обходя горшки, сковородки, ведра с водой, груды одежды и белья, тела маленьких детей и взрослых, направляясь к массивной лестнице, которая вела из центра зала на верхний этаж, и к столу у подножия этих ступеней.

Кто-то узнал Ингольда и удивленно вскрикнул. Его имя повторяли снова и снова, оно расходилось, как рябь на воде, до дальних углов этой окутанной тенью комнаты. Это был звук благоговения, удивления и страха. Люди расступались перед колдуном, очищая ему путь. Кто-то уносил спящего ребенка, другой отодвигал ворох одежды и кошелки с его дороги. Перед ним магически открывался проход, очерченный темными фигурами и блеском глаз, дорога к столу у подножия ступеней к небольшой группе людей, собравшихся вокруг него.