Время соборов - [22]

Истоки королевской власти лежат в германском прошлом. Она стала наследием народов, которые Римская империя, не посягая на власть их правителей, волей-неволей приняла в свой состав. Главной задачей этих правителей было ведение войны. Они стояли во главе вооруженных подданных и руководили наступлением. Каждую весну молодые воины собирались под их начало, чтобы отправиться в поход. На протяжении всего Средневековья обнаженный меч символизировал королевскую власть. Короли варваров обладали еще одной служившей общему благу удивительной привилегией — магической способностью посредничать между народом и богами. От их заступничества зависело счастье всех подданных. Эту власть короли наследовали от самого божества, чья кровь текла в их венах. Так, «в обычае у франков всегда было по смерти короля выбирать другого, из королевского рода». В качестве посредников между богами и смертными короли были главными действующими лицами при совершении религиозных обрядов, от их имени приносились самые щедрые жертвы.

В истории эстетической миссии королевской власти в Западной Европе решительный поворот произошел в середине VIII века. С этих пор государь франков, самый могущественный из владык Западной Европы, тот, кому подчинялся весь христианский латинский мир, стал короноваться вслед за мелкими правителями Северной Испании. Это означало, что он не был больше обязан своей властью мифическому родству с божествами языческого пантеона. Он получал ее во время коронации непосредственно от Бога, о котором говорится в Библии. Священнослужители окропляли короля елеем, который, умащая его тело, наделял государя божественной силой и сверхъестественными способностями. Эта церемония позволяла осуществлять смену династий. Кроме того, она вводила монарха в лоно Церкви, где он занимал место рядом с епископами, которые также проходили обряд посвящения в сан. Rex et sacerdos[33] получал кольцо и скипетр, знаки пастырского служения. В хвалебных песнопениях, звучавших во время коронационных торжеств, Церковь отводила ему место в небесной иерархии. Она уточняла его задачу, которая отныне не ограничивалась битвой со злом, но заключалась также в установлении мира и справедливости. И наконец, поскольку художественные традиции, унаследованные через произведения, составлявшие славу римского искусства, в VIII веке на Западе сохранились только в лоне Церкви, поскольку любой опыт строительства здания или украшения отдельных предметов, имевший ранее целью возвеличивание могущества городов, отныне славил Бога, поскольку великое искусство стало всецело литургическим — в силу всех этих причин король, которого христианизация его магической власти поместила в центре церковного церемониала, стоял теперь и у истока величайших художественных начинаний. Коронация превратила искусство в дело, касающееся прежде всего, и исключительно, самого короля.

Художественные формы, возникавшие по инициативе монарха, приобрели особую определенность, когда после реставрации империи в 800 году в Западной Европе расширились пределы королевской власти. Очередным божественным установлением стала власть императора, которая заняла еще более высокое место в иерархии власти — между земными правителями и небесными владыками. Папа Римский преклонил колени перед Карлом Великим. На могиле святого Петра он приветствовал его как Августа. Император Запада, словно новый Константин или Давид, отныне один должен был вести к спасению весь латинский христианский мир. Новые императоры в большей степени, чем склонявшиеся перед ними короли, должны были держаться как герои воинства Божия. Они чувствовали себя наследниками Цезаря. В жестах обряда посвящения, в действиях, вызывавших к жизни произведения искусства, они следовали примеру своих предшественников, некогда щедро украшавших этичные города. Они желали, чтобы предметы, которые по их повелению подносились Господу, несли на себе отпечаток некой эстетики, эстетики Империи, иными словами, Рима. Художники, подчинявшиеся их требованиям, а также выполнявшие пожелания других правителей Запада, в поисках вдохновения всё решительнее обращались к произведениям античности. Возрождение империи объясняет сходство европейского искусства 1000 года с классическим искусством Рима.

Два века спустя после коронации императора Карла Великого художественное творчество в значительной мере продолжало зависеть от соединения всех земных полномочий в личности правителя, которого почитали как помазанника Божия — природа его власти считалась сверхъестественной, и, как пелось в laudes regiae[34], его царство воплощало, во-первых, примирение двух миров, видимого и невидимого, а во-вторых — космическую гармонию неба и земли. В Европе медленно развивался феодализм, но в 1000 году именно на императора и королей, стоявших во главе народа, — тех, кто свидетельствовал перед Богом о почитании, которое оказывал Ему весь народ, и кто распределял милости неба, — возлагались труды по украшению главных даров, каковыми были церкви, а также алтари, раки с мощами святых и украшенные миниатюрами книги, заключавшие в себе Слово Божие. Эта миссия представлялась народу самой важной среди королевских функций. В Европе достоинство королевского сана определялось милостью, щедростью, величием властителя. Государь был тем, кто дает нечто Богу и людям, из его открытых ладоней должны были сыпаться великолепные произведения искусства. Дарящий становился выше того, кто принимал дар, первый подчинял себе второго. Следовательно, монарх царствовал даруя — дарами завоевывал для своего народа благосклонность сверхъестественных сил, дарами получал любовь подданных. Короли при встрече старались подарками доказать друг другу свое превосходство. Вот почему лучшие художники XI века собирались вокруг правителей, пока те сохраняли свое могущество. Искусство того времени было по своей сути придворным, оно было священным. Художественные мастерские переходили под покровительство королевских дворов. Расцвет различных династий с необыкновенной точностью отразился в географии искусства XI века.