Время собирать камни - [38]

Лейтенант морской пехоты Горохов Юлий Васильевич

Задачу на инструктаже в Таврическом дворце нам поставил сам "Железный Феликс",что конечно было до ужаса прикольно. Еще бы — историческая личность, почти памятник, а с другой стороны — живой человек, даже рукой его потрогать можно. Правда, при этом еще присутствовали полковник Бережной и наш главный пропагандист, товарищ Тамбовцев, с позывным "Дед". Как я понял, до разговора с нами они по рации о чем-то долго переговаривались с адмиралом Ларионовым.

Дзержинский при постановке задачи сообщил нам, что здешние и наши чекисты раскопали настоящий заговор. Сегодня, ближе к полуночи, люди Троцкого, братва-анархисты иместная гопота собираются устроить что-то вроде "Ночи длинных ножей". То есть, погромить всласть Питер, а под шумок, напасть на Смольный и Таврический дворец, убить Ленина, Сталина, Дзержинского и прочих своих политических оппонентов, а потом взяться и за нас. С чем мы конечно совершенно несогласны, и по приказу товарища Сталина и адмирала Ларионова должны всю эту сволочь разом помножить на ноль.

Моему отряду, куда вошел мои два отделения морских пехотинцев снятые с танкеров, взвод красногвардейцев с Путиловского завода и красная казачья полусотня, было поручено взять под охрану ликеро-водочный завод на Обводном канале, расположенный недалеко от Московского проспекта, нынче называемого Забалканским.

Для огневой поддержки нам выделили дваАГСа, а и два "печенега" и два "Утеса" у нас были по штату. Красногвардейцы прихватили еще два "максима", штука хоть и тяжелая, но жутко скорострельная, так что справиться с сотней-другой шантрапы, пусть даже и вооруженной легким оружием, нам было, что два пальца об асфальт. Они-то думают, что против них будет только несколько сторожей, вооруженных в лучшем случае "берданками".

К месту назначения нас забросили на двух "Уралах" и нескольких местных авторындванах, которые, несмотря на их смешной внешний вид, двигались довольно шустро. Казаки к заводу добрались своим ходом, тем более, что по Обводному им было доскакать всего пару верст.

Вместе с хорунжим, командовавшим казаками и пожилым мастеровым с Путиловского, представившимся мне Иваном Афанасьевичем, мы обошли территорию завода. Мне бросилась в глаза вывеска: "Поставщик двора Его Императорскаго Величества. Заводъоснованъ в 1863 году. Особенно рекомендуются: Столовыя вина NN 12, 15 и 17, ДвойныяГорькiя водки, Ромъ и Коньякъ, Наливки, Настойки и Ликеры". После прочтения у меня даже слюнки закапали.

Территория завода была большая, но нападения можно было ждать только со стороны Обводного канала или Лубенской улицы. Я расставил бойцов по периметру вперемежку с красногвардейцами. Казаки до поры до времени, вместе со своими конями разместились в обширном заводском дворе. Вдоль периметра завода мои бойцы быстро развернули заграждение из спиралей колючей проволоки с веселым названием "Егоза". Радист забрался со своей рацией на башенку главного корпуса завода, и поддерживал связь со штабом, который отслеживал и сообщал нам всю информацию о перемещениях погромщиков.

Тогда же, там же, около 22:30

Только что, с кружащегося над городом вертолета с тепловизоромнам сообщили, что по Обводному со стороны Лиговки в нашем направлении движется толпа, на глаз — не менее двух тысяч. Я дал команду всем приготовиться к встрече с погромщиками, а сам, надев каску, и взяв автомат в одну руку и мегафон в другую, вышел из ворот завода.

Вскоре в свете тусклых электрических фонарей я увидел толпу, которая, словно цунами, неумолимо приближалась к нам. Скомандовав своему воинству: "К бою!", я подождал, когда погромщики приблизятся к заграждению из колючей проволоки, и через мегафон крикнул им: "Стоять! Дальше проход закрыт! При попытке прорыва, открываем огонь на поражение!"

Сразу после моих слов, на здании заводоуправления мертвящим призрачным светом вспыхнули несколько прожекторов, ярко осветившие набережную и замершую на ней от неожиданности толпу. В первых ее рядах были те, кого в наше время называли ханыгами. То есть людьми, которые давно уже пропили совесть, и теперь пропивали последние штаны. Но вот дальше стояли те, кто мог при случае причинить нам немало хлопот. Это были революционные "братишки"-"клешники", перепоясанные пулеметными лентами и увешанные оружием, как огнестрельным, так и холодным, нечесаные и небритые анархисты, которые по степени милитаризации немногим отличались от "братишек", явные уголовники, которые судя по оттопыренным карманам пиджаков и пальто тоже пришли сюда не с пустыми руками. Так же в толпе мелькнуло несколько людей в кожанках с характерной внешностью. Похоже, это и были "птенцы Троцкого", главные заводилы мятежа.

— А кто ты такой, чтобы нам указывать! — громко крикнул мне в ответ здоровенный матрос в клешах шириной в полметра, и в бескозырке, с лентами до задницы. Явный надо сказать клоун, моряк — с печки бряк. Похоже, этот "жорик" дальше Маркизовой лужи не бывал. Слишком он был по-клоунски одет — у нас такого себе не позволяли даже дембеля.

Я снова поднял к губам микрофон, — Я, лейтенант морской пехоты Горохов! И по приказу командования охраняю завод, который теперь является собственностью советского государства.