Время Скорпиона - [19]

– Осик, дорогой мой, привет.

– Колюня, так и думал, что это ты… Диана тебе позвонила?

– Да, она мне утром все рассказала. Теперь слушай: не верю и не хочу верить! Не знаю, как тебя лечат в этих роскошных клиниках, но я уже вышел на лучшего, Осик, не просто специалиста, а на лучшего в этой области, Ирина устроила. Мне нужно, чтобы ты в ближайшее время послал мне все медицинские заключения, результаты обследований… в общем, всю историю болезни. Что нельзя по электронной, снимки, наверное, какие-то есть, пусть Карина быстро отправит с DHL. И я со всем этим – к врачу. Даже с переводчиком договорился, так что все присылай на немецком – здесь разберемся.

– Колюня, родной… спасибо тебе за все! Наверное, это пока не нужно. Будут делать химиотерапию, какую-то более сильную, а там уже смотреть по резу льтатам… Подождем…

– Осик, мы с тобой оба идиоты, что не догадались проконсультироваться, когда ты был в Москве. Но ты так расхваливал свою клинику и врачей, что мне эта мысль даже в голову не пришла…

– Но это действительно одна из лучших клиник в Германии, и врачи здесь, Колюня, прекрасные…

– Что же эти прекрасные врачи тянули полгода, чтобы обследовать тебя повторно?

– Ну, полагаю, какие-то основания у них были. И потом, врачи не боги, а медицина – на ука весьма приблизительная…

– Слушай, ты брось эти мысли… Да, приблизительная в области психиатрии или терапии. Но хирургия как раз вполне точная вещь: разрезал человека – и все как на ладони… Пришил, отрезал…

– Б-р-р, Колюня, какой натурализм… Но все равно спасибо тебе за хлопоты. Да и неудобно просить у врача все эти заключения, как-то неэтично… как будто я ему не доверяю… Подождем, а, Колюнь? Здесь правда делают все, что только возможно…

– Смотри, Осик, тебе виднее, но я бы подстраховался… Когда тебе позвонить?

– Я сам позвоню, когда будут какие-то новости.

– Ладно, будем ждать положительных новостей. Дер жись, Осик, главное – верь, что все обойдется, и ты будешь здоров. Обнимаю.

– И я тебя. Позвоню уже из дома. Пока.

* * *

Иосиф

Здравствуй, Колюня. Вот, решил написать тебе о том, что по телефону трудно рассказать. Тем более ты, наконец, разобрался с компьютером как средством связи. Я уже дома. Каринка привезла меня из клиники… привезла молча, как будто везла чемодан… Высадила у дома и, торопливо попрощавшись, уехала… Вот сижу и думаю: может, это страшный сон? Не может со мной такое происходить, ведь это моя Каринка, мой ребенок – ласковая, любящая девочка, самый б лизкий, родной человечек… Еще две недели назад она плакала у меня на плече, как маленькая: «Папочка, только не уми рай! Как я буду одна? У меня же нет никого ближе тебя…» Ты спросишь, почему все так изменилось?

Не поверишь, Колюня, это добрый доктор провел с ней «утешительную» беседу. Он сам мне рассказал об этом. Мол, ваша дочь так переживает, что это может отразиться на ее здоровье. Такие переживания могут привести к депрессии. И постарался ей объяснить, что она слишком молода, чтобы так отчаиваться. Все смертны, и естественно, что родители умирают раньше. А у нее вся жизнь впереди, и она должна думать о себе, а не об отце. Ему уже нельзя помочь, и она должна привыкнуть к этой мысли и воспринимать это спокойно и разумно… Как тебе? Нет, сам-то доктор меня мало удивил: здесь не принято скрыва ть от больных правду об их состоянии. Но Каринка?! Ее как будто подменили… Сухие глаза, сухой голос, в котором чувствуется раздражение и досада на меня, вот, дескать, не было печали… возись теперь с ним…

Господи, Колюня, как это могло произойти от одной чисто немецкой беседы с посторонним человеком? Ведь это мой армянский ребенок, которому отдано столько любви и тепла… Я в отчаянии, просто убит… Не могу ни о чем думать… То, что я умираю, меньше меня волнует, чем Каринка… В глубине души у меня была мысль о смерти, как о возможном варианте, но я, как ты и велел, гнал ее и, уж конечно, не думал, что это будет так быстро. Полагал, что несколько лет у меня есть. А когда узнал, пришел в ужас именно из-за Каринки… Как она останется одна? Что такое двадцать три года? Для меня она ребенок… И я готов был бороться за жизнь, пусть за несколько лет, чтобы поставить Каринку на ноги. И эту мучительную химиотерапию, и твой вариант в Москве – готов был на все, ради дочки…

Я все время ищу ей оправдания: например – от горя временно помутился рассудок, или хочет показать мне, какой она сильный и спокойный человек, как она справится со всем без меня…

Но когда слышу по телефону ее равнодушный голос, ее дежурное: «Как ты? Если что-то нужно, позвони – я приеду», то понимаю, что незачем себя обманывать, звонит чужой человек.

И потом, она же наполовину армянка, а вторая половина немецкая… Может, это вторая половина крови и сделала выбор: не расходовать зря нервные клетки, проявить здоровый рационализм и вежливую телефонную заботу… Ей, к счастью, не на до в перспективе кормить отца с ложечки и менять памперсы. Она знает, что когда я не смогу сам за собой ухаживать, мне полагается сиделка, клиника и пр. Страховка здесь оплачивает все. И приглашение Диане я послал только с тем, чтобы рядом просто был родной близкий человек, которого знаю чуть не с детства. Человек, с которым можно обо всем поговорить, который поддержит… Мне казалось, что это должна была быть Каринка, но не получилось…