Время сирот - [15]

— Постойте–ка юноша, — вполне вежливо обратился высокий жандарм в годах, — подойдите.

Кинт подошел и видя перед собой людей в форме, привычно поприветствовал их вытянувшись, прижав ладони к бедрам и резко кивнув:

— Выпускник школы сирот Кинт Акан.

— Да я уже догадался, — чуть улыбнулся старый жандарм, — жетон гражданина покажи.

— Вот, — Кинт потянул шнурок, демонстрируя жетон и повернулся к фонарю.

— Понятно… заблудился?

— Не то чтобы заблудился, просто по времени не рассчитал немного дорогу… хотя… да, похоже заблудился, — немного растерянно глядя по сторонам, ответил Кинт.

— А где живешь?

— Недалеко от порта, в гостинице тетушки Милы.

— Знаю такую гостиницу, — кивнул Жандарм, — далековато ты забрался. Деньги есть повозку нанять?

— Есть немного.

— Тогда вон там, за поворотом у ресторана, стоянка повозок, три медяка заплатишь… ну может четыре и будешь через час дома.

— Спасибо.

— И вот что, не принято здесь, в этом районе города, вот так носить оружие, — жандарм кивнул на открытую кобуру с торчащей рукоятью револьвера, — понимаешь?

— Так есть, понимаю.

— Вот и молодец, свободен.

Кинт снова кивнул, и быстрым шагом пошел к стоянке, где сидя на четырех низких лавках рядом с десятком повозок, играли в кости возницы, хохоча время от времени. Кинт договорился с одним из них, и спустя сорок минут, расставшись с четырьмя медяками, выпрыгнул у арки дома тетушки Милы.

Повозка, на которой уезжала хозяйка, стояла во дворе, из окон доносился смех и звон посуды. Старик Итар стоял прислонившись к стене дома у входа в цоколь и курил трубку, завидев Кинта он покачал головой и сказал:

— Не стоит так поздно возвращаться… и ужин остыл давно.

— Да я заблудился немного.

— Заблудился он… воткнут чего в бок в темном углу, вон хотя бы за сапоги, и револьвер вынуть не успеешь. Тут по ночам в пригороде всякое случается… есть то будешь?

— Конечно.

— Ну проходи тогда, — кивнул Итар на лестницу в цоколь, — пригибайся, дверь низкая.

Комнатушка маленькая — одно окошко под потолком, кровать в углу, стол, лавка и пара полок… зато есть печь, точнее котел отопления, выпирающий топкой немного в комнату, ну и ящик с углем, да стопка поленьев.

— Зимой тут конечно погрязнее, — Итар поковырял кочергой в топке и подбросил дров, — до осени топить не надо будет, на днях стену побелю и будет совсем чисто.

— Значит вы тут и за печника?

— Да за кого только я тут не прихожусь, и истопник, и конюх и прибраться в комнатах, но я не жалуюсь, грех жаловаться–то, — Итар поставил на топку чайник и небольшую кастрюльку с тушеным мясом и овощами, — я же ведь за пять лет нищенствования натерпелся, а Мила пожалела, работаю вот пока силы есть, даже откладываю кое какие монеты… постояльцы бывает хорошие чаевые дают.

— Простите, а до того как вы стали нищим?

— А до того у меня на северной окраине дом был, да мастерская скорняжная, жена то уже десять лет как померла а детей не было у нас… а потом рядом гостиницу построили, потому как недалеко торговая гильдия, ну и обозы все да караваны по нашей улице, да и вокзал рядом… вот, — тяжело вздохнул Итар, — пришли люди от Арка, есть тут у нас такой, вся чернь да злодеи местные под ним, предложили продать дом, мастерскую, видите ли, им постоялый двор и кабак захотелось в моем доме устроить…

— И?

— Так дали бы цену соответствующую, может и продал бы, после смерти жены зачем мне одному и мастерская и дом, ну переехал бы в мастерскую, благо ее еще отец построил и в ней жить можно… так они же все хотели у меня забрать и причем за совсем маленькие деньги.

— А вы?

— А я не продал конечно… а потом началось, раз побили, два побили, мастерскую сожгли, а с ней еще и соседский дом, да еще каких–то жандармов прислали ко мне, а те меня в поджоге обвинили, и судом грозились… а потом еще из тайной жандармерии пришли и объявили меня шпионом… В общем бумаги на дом я в тюрьме подписывал, а как подписал, так пинка под зад и на улицу… эх, лучше бы продал за столько за сколько предлагали.

— Но это же не правильно!

— Эх–хе–хе, в мире столько не правильного сынок, что мое не правильное такая мелочь… хоть живой остался и на свободе. Вот так я и оказался в попрошайках…

— Все равно не правильно! А суд, а жандармерия?

— Нет сынок, я если иду по улице, а навстречу жандармы, так я на другую сторону дороги лучше перейду, мне жить–то может всего ничего осталось. Да ладно, чего уж про меня, я смирился, — Итар выложил из кастрюльки на тарелку подогретый ужин и пододвинул к Кинту, — ешь.

— Спасибо, — с аппетитом поужинав, Кинт допил чай и спросил, — я завтра на рынок еще хочу сходить, вы скажите что купить.

— Овощей купи и крупы, остальным Мила поделится, она добрая… а вот сынок ее старший — дьявол, никого не любит, никакого уважения ни к кому… словно не ее это сын.

— Я заметил.

— Ты держись подальше от него, злости в нем на сотню гиен и еще вокруг себя шайку таких же собрал… да ты носом уже клюешь, иди, ложись спать.

Кинт проснулся рано, гудки доносящиеся со стороны порта и со стороны промышленного района, говорили о том, что пригород столицы уже проснулся. Кинт встал и заправил кровать, немного размялся и подтянулся на балке пару десятков раз, обхватив ее руками. Затем быстро умылся и расхаживая в исподнем по комнате стал готовить себе завтрак. Позавтракав парой вареных яиц, быстро оделся, нацепив пояс с кобурой под камзол, во избежание недоразумений, он направился к выходу, прихватив монет из кошеля, но у двери замер, пару секунд поразмышлял, достал из ранца рекомендации наставников и грамоту об окончании школы сирот, аккуратно сложил их и убрал во внутренний карман камзола. Двуосная повозка так и стояла во дворе, Итар уже возился в конюшне, а постояльцы и хозяева дома еще спали. Поприветствовав Итара рукой, Кинт бодро зашагал в сторону центра, уж очень хотелось посетить театр. Но в такую рань естественно, светские заведения не открываются и погрустив пару минут у колонн красивого здания, расположенного в двух кварталах от ратуши, Кинт медленно направился к рынку, по пути разглядывая фасады, памятники и фонтан на площади.