Время секир - [5]

– Как твое имя? – Ратмир отступил на пару шагов.

Со всем достоинством, которое только могло быть у голого человека, желтолицый склонил перед ним голову.

– У меня больше нет имени, учитель. Я недостойный ронин[3].

– Учитель? – растерялся Ратмир.

– Сегодня я многое понял, – прошамкал незнакомец разбитыми губами. – Мало того что ты освободил меня. Ты открыл истину.

– Открыл?

– Я постиг, что не столь важно дело, как его конец.

– Подожди, я ничего не…

– Разбив кувшин с вином, ты избавил меня от пут. И этим ты показал мне, что, покончив с пьянством, я освобожу свой разум. Ибо человек – это не предел. Слабая человеческая природа дается смертному, чтобы превозмочь ее на Пути. А пьянство Небо шлет пропойце, чтобы он победил любовь к вину и стал человеком. Это я постиг благодаря тебе.

– Да я как-то и не думал, что…

– Я давно уже не самурай, – с почтением, но решительно перебил освобожденный, – но ты научил меня, что никогда не поздно стать человеком. В этом есть глубокий смысл. – Желтолицый низко поклонился: – Позволь недостойному ронину отныне следовать за тобой и служить тебе верно, учитель!

Ратмир вздохнул.

– И как мне тебя называть, если у тебя нет имени?

– Когда-то меня звали Рю. Теперь я называю себя простым буси. На вашем языке это значит «воин».

– Буся так Буся, – миролюбиво сказал Ратмир. – Давай-ка поищем, во что тебе одеться.

Воин Пива поклонился и шагнул к сундукам в дальнем углу стены. Взглянул на пятна засохшей крови на клинке, который пока не убирал в ножны его спаситель, и улыбнулся. Затем, он снял со стены топор и подсунул лезвие под крышку сундука. Раздался громкий треск доски. На свет показалась груда разноцветных шелковых рубах, на которой мерцали небрежно рассыпанные кольца, шейные гривны и несколько крупных жемчужин.

– Полагаю, что все хозяева добра мертвы. Черный демон Кокки уже заарканил их в нижний мир. Значит, в ближайшие несколько веков их душам будет не до награбленного, – не без удовольствия заметил Рю.

– Зато я еще жив, – сказал Ратмир, – и хочу выпить.

Тот поклонился снова:

– Если ты позволишь, на исходе дня я устрою чайную церемонию, чрезвычайно полезную для всех шести чувств!

– Ну, если для всех шести… – протянул Ратмир, на миг задумавшись, откуда в нем столько, – тогда валяй! – А затем нахмурился, глядя, как желтолицый почтительно согнулся. – И, слушай, не надо передо мной поклоны бить.

– Да, учитель, – снова поклонился тот и нараспев произнес: – В холодном краю, под ночью и льдом, расцвела ветка сливы.

Ратмир ничего не понял, но многозначительно кивнул.

Глава 2. Бойтесь оборотней-лис

Хозяину корчмы, где они жили, не было дела до того, где пропадал Рю. Получив от него долгожданную плату за комнату, он лишь молча указал толстым пальцем на дверь, словно говоря: «От тебя разит неудачей. Неси свое проклятье под другую крышу».

Ратмир, разведя руками в ответ на жалобный взгляд толстушки, отправился на поиски нового ночлега для обоих. Выбрали постоялый двор «Храбрый тунец», где они сняли сразу две комнаты.

Целый день Рю с таинственным видом возился в своем новом жилище, что-то строгал, резал и даже плел из добытого где-то лыка, исчезал и появлялся снова. Вечером явился к Ратмиру и торжественно позвал к себе.

Вежливо, но настойчиво ронин попросил оставить оружие и снять обувь у входа. Ратмир развязал тесемки кожаных башмаков и прошел внутрь, ступая по жесткому, сплетенному из липового лыка коврику. Он думал, что Рю решил покорить его пышным убранством комнаты, но ошибся.

Прежде украшенная шкурами комната, вдоль стен которой когда-то стояли лавки и стол, опустела догола. Теперь в полумраке, где теплилось несколько язычков сальных свечек, на полу была видна лишь доска с двумя глиняными кружками, накрытыми вырезанными из дерева крышками.

Рядом на небольшом очаге, выложенном камнями, грелся котел. Над этим подобием стола на стене висел большой кусок бересты с причудливой закорючкой, нарисованной дегтем. В другом конце стоял выкорчеванный пень, опиравшийся на аккуратно подрубленные остатки корней, из которого рос тоненький побег с пятью крошечными листьями.

– Я нашел его утром, когда ходил в лес выбирать украшение для сегодняшнего вечера, – гордо пояснил Рю, видимо приняв недоуменный взгляд гостя за восхищение. – В этом есть глубокий смысл. Завтра отнесу его обратно в лес. Садись!

Он опустился на колени прямо на коврик у «стола» и выпрямил спину, Ратмир последовал его примеру.

– Что там нарисовано? – поинтересовался гость у хозяина, приветствовавшего вопрос почтительным поклоном.

– Так мы записываем мудрые слова, – сказал Рю. – Этот свиток напоминает фразу одного героя Благословенных Островов. Ее произнес великий воин, пронзенный копьем. Враг воткнул ему лезвие в грудь и, поскольку был не чужд поэзии, прочел стихи. – Ронин закатил глаза и произнес: – «О, как в подобные моменты мы жаждем света жизни!» – Он помолчал, позволяя гостю проникнуться величием момента, и продолжил: – Воин, истекая кровью, ответил ему в тот же миг сочиненным стихотворением: «Нет ничего, кроме текущего мгновения, ибо лучшее время – это сейчас». И враг, вместо того чтобы добить противника, развернул коня, оставив тому жизнь. – Рю посмотрел на Ратмира и пояснил: – Он не мог убить того, кто настолько хранит свой разум в спокойствии, что даже перед смертью способен сочинить стихотворение. Такие люди восхищают нас. Его стихотворение я написал здесь. «Нет ничего, кроме текущего мгновения». Этому же учит нас чайная церемония, наполненная изяществом и покоем.