Время, ритмы и паузы - [17]

, и в то же время они также все «взаимодействуют» путем испускания и повторного абсорбирования виртуальных частиц[136]. «Частицы — это не изолированные песчинки материи, но вероятностные модели, взаимосвязи в неразделимой космической паутине»[137]. Они являются различными частями единого целого[138].

Отличие этого «одного мира» физиков от unus mundus Юнга заключается в том, что последний также включает в себя физическую реальность или, скорее, он выходит за пределы и психе (разума) и материи. Окончательная природа обоих — сам unus mundus — трансцендентна; ее нельзя ухватить непосредственно нашим сознанием[139]. Синхронические события представляют собой «сингулярности», в которых единство психе и материи — unus mundus — начинает проявляться спорадически. Число, кажется, также находится в том же положении по отношению к обеим сферам, выступая как характеристика всех энергетических проявлений и мыслительной работы нашего разума. Число, по Юнгу, является наиболее фундаментальной или примитивной формой архетипов, которые выступают как «организаторы» наших осознаваемых логических размышлений[140], «оно представляет собой количество, а также и смысл».

Но где во всем этом находится время? Давайте кратко вернемся к двум китайским мандалам времени: последовательностям Раннего и Позднего неба. Древние китайские шаманы рисовали их аналоги — числовые фигуры Хо Ту и Ло Шу — на двух дощечках: круглой и квадратной соответственно, протаскивали палочку через их центры и крутили эти доски вокруг нее. В месте их остановки — одна над другой — они «считывали» символическую картину во времени. Взаимосвязь этих двух дощечек понималась как сакральный брачный союз Небес и Земли, сближение вечного порядка времени с текущим моментом, указывающим на «поля вероятности», в пределах которых может произойти синхроническое событие[141]. Ранние небеса соответствуют тому, что Юнг называл некаузальной упорядоченностью; они вне времени. Поздние небеса имеют дело с ходом времени. Время в них представляет собой «поле», которое передается всем вещам, которые в нем совпадают по какому-либо определенному качеству. Оно выступает посредником, как это ясно видели индейцы хопи, между возможным и действительной осмысленной случайностью-событием. Между этими двумя сферами стоит человек, который устанавливает границы движения. Здесь случай, свобода вступают в игру и принимают законы, которые управляют ей, а человек, конечно, также является частью всей совпадающей ситуации. Китайцы воспринимали взаимоотношение между мудрецом и космосом как ритуальный спектакль. Его «превосходство и свободу можно обнаружить в обрядах, которые от всего сердца исполняются игроком… Ожидается, что вполне серьезная и честная игра будет выступать посредником для ясности или мудрости и принесет освобождение. Эти обряды взывают к искренности, игра требует установленных правил или по крайней мере прообразов правил»[142].

То есть эти правила не являются абсолютными законами, поскольку они оставляют место для свободы действий. Интересно, что Нобелевский лауреат Манфред Эйген недавно также сделал попытку объяснить эволюцию и биологические процессы путем сравнения их с рядом игр[143]. Тем не менее, он еще не верит в присутствие осмысленности в случайности, а верит только в «слепую» случайность. Но эта идея «слепого» случая является пережитком того века, когда на реальность смотрели с детерминистической точки зрения; может быть, случай слеп только тогда, когда мы слепы к тому, что он означает.

Трансцендентное время

Как мы видим, образ или идея времени практически всегда включает в себя несколько пар противоположностей или даже триад. В Китае мы видели неподвластный времени порядок, циклически упорядоченное время и линейное историческое время. В Индии Брахма представляет собой и время, и не время. Майя изображали время, кин, в виде образа, содержащего статический элемент (цветок) и подвижный элемент (стрелы солнца). Ацтеки знали о циклическом времени и линейном историческом времени из пяти солнечных периодов. Система Платона включала непреходящий мир Идей, циклическое эоническое время и смертный мир обыкновенного времени. У древних персов были две фигуры Зурвана: Бесконечное время и Время длительного господства (эоническое время). В своем прекрасном исследовании различных философских идей времени Дж. Дж. Уитроу отмечает, что изначально у некоторых людей всегда присутствует тенденция к игнорированию времени, другие воспринимают его как фундаментальный объективно существующий фактор. Время воспринимается как жизнь и смерть, добро и зло. Основываясь на этих (и других) фактах, Д.Т. Фрейзер попытался определить время с точки зрения конфликта. Я хотела бы применить ко времени определение Бога, данное Николаем Кузанским, в том смысле, что время — совпадение противоположностей, coincidentia oppositorum.

Давайте вкратце обратимся к крайностям всех взаимодополняющих противоположностей: к противопоставлению времени и не-времени. Величайшие усилия в отношении трансцендентного времени были приложены восточными мудрецами, например, в виде практик индийской йоги. Тем не менее, когда йог находится в поиске трансцендентного времени, он не делает это в один прыжок. С помощью своих дыхательных упражнений он сначала пытается преодолеть только обыкновенное время и «сжечь» все свое личное кармическое наследие. Затем он начинает дышать в соответствии с ритмом великого космического времени