Время покупать черные перстни - [9]

— Прощ-щ-щай! — успел прожужжать Афонькин и по-мушиному побледнел…

Филя открыл глаза и осмотрелся. На кухне было по-прежнему темно, но он чувствовал, что чужак где-то здесь, рядом.

— Что вам от меня надо? — плаксиво спросил Афонькин.

— Отдай мне свою душу, — вкрадчивым тоном проговорил голос с хрипотцой.

«Цэрэу, — окончательно уверился прапорщик. — Или все же проверяют? Что бы ни было, главное — не соглашаться!»

— Не дам, — ответил Афонькин.

— Ну тогда продай.

Афонькин задумался, но остался неподкупен.

— Тебе что, не страшно? — удивленно спросил чужак.

— Страшно! — честно ответил Филя.

— Ну так продай.

— Нет.

— Продай душу-у! — уже требовательно заголосил незнакомец.

— Не-е-ет, — проблеял Афонькин.

— Продай душу-у-у-у!!! — ужасно загрохотало над головой.

Афонькин невольно сравнил голос с голосом командира на плацу, которому он всегда завидовал, когда тот кричал: «Смирно! Раз-гиль-дяаи-и!!!»

— Продай ду-ушу-у, червь земной!!!

Голос пробирался в самое нутро Афонькина, голос был очень мощным, поставленным, командирским, и у прапорщика сработал условный рефлекс: он вскочил, вытянулся и по привычке рявкнул:

— Виноват, товарищ полковник, недоглядел!

— Идиот! — разозлился незнакомец.

— Служу Советскому Союзу! — отрапортовал прапорщик.

— Душу продай, придурок, понимаешь: ду-шу.

— Нет, — сказал Афонькин, вспомнив, где находится.

Тогда незнакомец вышел из-за спины Афонькина, впервые показавшись ему на глаза.

— Афонькин, брат, — сказал незнакомец, положив прапорщику руку на плечо, — ну продай ты душу, ну на фига она тебе нужна?

— Не продам, — очень тихо, но упрямо прошептал прапорщик.

— Ну и ну, — сказал чужак хриплым голосом. — Откуда у тебя столько смелости, упертый, берется?

— Не могу знать, — ответил Филя и нервно заерзал на стуле.

Вдруг из темноты выскочил ужасного вида монстр с огромными сверкающими клыками, то и дело поглядывая на часы, стал плеваться и кричать прямо в лицо Афонькину:

— Зачем банку забрал, гнида?! Отдай банку, банку с краской отдай, скотина! Ненавижу! Отдай банку! — по голосу Афонькин узнал первого мучителя.

«Ворюга, — решил прапорщик. — Куда ни глянь — везде воры. А красочка-то моя!»

Незваные гости заметно торопились. Монстр еще немного покричал, глядя на часы, потом втянул клыки, с ненавистью взглянул на прапорщика и исчез.

— Ну что ж, — сказал чужак с хриплым голосом, — повезло тебе, прапорщик. А нам теперь шею намылят. Ну, прощай! — и рука в кожаной перчатке по-отцовски двинула Филю в челюсть.

Только оказавшись на полу, Афонькин начал сознавать, что все кончилось, но страх еще не покинул его. Преодолевая этот страх, он встал и негромко произнес:

— Разрешите обратиться.

— Ну?

— Тут вот какое дело… — раздался крик первых петухов, и Афонькину пришлось подождать, пока они смолкнут. — Мне бы это…

— Ку-ка-ре-ку! — продолжили петухи во второй раз.

— Ну? — жестко переспросил незваный гость.

— Мне бы щипчики, что там, в пещере, были. Очень они мне пригодились бы, — извиняющимся голосом промямлил Филя. — За страданий…

Прокукарекали третьи петухи, и незнакомец исчез, вернее, испарился.

— Щипчики-то… — прощально произнес прапорщик и схватился рукой за сердце.

Чужак и давешний монстр на мгновенье появились вновь, набрали в легкие побольше воздуха и изо всех сил рявкнули:

— Да пошел ты!.. — и сказали куда.

«Наши люди, — окончательно решил прапорщик. — Точно, проверяли органы».

Чужак с монстром исчезли совсем и больше не появлялись. Афонькин судорожно сглотнул слюну, встал и включил свет на кухне. Никого не было. Только старый не покрашенный табурет и сам прапорщик знали о том, что здесь недавно происходило. Филя погасил свет и прошел в спальню.

— Где был? — сонно спросила Мариша.

— В туалете, — соврал Афонькин и повернулся к стене. Виря и Телевизор стояли в огненном круге.

— Ну что, внушатель, — проговорил Виря, — и крови напились, и душу купили?

— Я сделал все что мог, — оправдывался Телевизор. — Я ж не виноват… Кто знал, что он таким окажется. Все внушаемые ассоциации на свой лад перекручивал. Да и времени не хватило, а то я бы разобрался и в его психологии.

А так — слишком уж примитивно он все понимает.

— Да уж, конечно, ты здесь ни при чем, — согласился Виря. — И чего я такой невезучий?! Да я б этого… Афонькина… разорвал бы клыками. Всю кровь бы высосал!

— Нельзя, сам знаешь.

— Угу. «Пока клиент не напуган до необходимой отметки…» А у него, гада, ни разу не было больше 13 баллов. Я уж пялился, пялился на эту штуку… — Виря взглянул на испужометр, который на манер часов был надет на левую руку.

— Вообще не везет сегодня. И с этим типом тоже…

(Надо сказать, что перед тем, как заняться прапорщиком в его квартире, Виря и Телевизор решили побродить по городу и хоть немного, в шутку, попугать прохожих. Однако первый же объект, которого они попытались застращать, с трудом отвалился от стены, дыхнул на них перегаром и заплетающимся языком принялся просить «пару копеек, ну сколько не жалко». Посланцы потустороннего мира поспешили оставить его в покое).

— Тебе еще ничего… — грустно сказал Виря. — Ну, поругают. А мне все — хана, экзамен завалил.

Очутившись на том свете, они вошли во Врата, затем прощально кивнули друг другу и молча разошлись каждый в свою сторону.