Время перемен - [9]
Отвергнув конкретный план по построению оборонной модели на Ближнем Востоке, американская сторона ввиду событий в Корее не собиралась отвергать перспективу проникновения на Ближний Восток для защиты интересов «Свободного мира».
Объединенное командование начальников штабов разработало план (получивший название «Серп»), согласно которому к 1 июля 1954 г. на территории Евразии должна быть сформирована дуга обороны, проходящая по линии Осло – р. Рейн – Альпы – Адриатическое море – о. Крит – Турция – Персидский залив. На территории Ближнего Востока эта дуга совпадала с британским планом «Внешнего кольца обороны». Американские силы, по замыслу его создателей, не должны были участвовать в обороне этой линии. Тактические задачи предполагалось решать войскам Великобритании, Турции, Ирана, Ирака, а с момента «Д+3», т. е. с 1 октября 1954 г. оперативные возможности должны быть расширены за счет сил Австралии и Новой Зеландии[44].
Военный подход к решению проблемы безопасности на Ближнем Востоке к началу 1950-х гг. перестал быть всецело довлеющим. В Вашингтоне искали новые более тонкие подходы к «арабскому лабиринту». Становилось понятно, что военная мощь в чистом виде, без учета политической, культурно-религиозной, а зачастую и династической специфики не может дать адекватного результата.
Сторонником более тонкого подхода к политике США на Ближнем Востоке стал глава Ближневосточного и Африканского отдела Государственного департамента США Джордж Макги. Призывая к чуткости в отношении политической культуры стран Востока, Дж. Макги в то же время говорил и о тонкости в выборе регионального автохтонного партнера, что на деле означало невольную идеологизацию внешнеполитической линии в регионе.
Но в то же время сам Макги в публичных заявлениях прямо говорил о месте Ближнего Востока во внешнеполитической иерархии Вашингтона в начале 1950-х гг. На конференции глав дипломатических миссий США, состоявшейся в Стамбуле в середине февраля 1951 г, Макги заявил, что «Ближний Восток является, безусловно, второстепенным театром по сравнению с Европой», где США должны действовать «малыми силами, но суметь создать картину того, что США жизненно заинтересованы в Ближнем Востоке» и стремятся создать модель региональной безопасности на взаимовыгодных для всех региональных игроков условиях[45].
Однако активная дипломатическая манера госсекретаря США Джона Фостера Даллеса, получившая уже в скором времени название «пактомания», постепенно распространилась и на Ближний Восток[46].
Первой важной деталью, говорящей о большей зрелости американской политики в отношении региона, было то, что уже с 1951 г. официальная документация Государственного департамента США начала оперировать термином «Ближний Восток» вместо более обобщенного «Восточное Средиземноморье», а во внешнеполитическом анализе преобладал подход, развивающий проблемы региона в целом больше, нежели проблемы отдельно взятых государств Ближнего Востока. Вторая важная деталь заключалась в том, что Дж. Макги вслух говорил о Турции как о стране, «тяготеющей к арабскому Ближнему Востоку», а греко-турецкий барьер в Вашингтоне стали рассматривать как связующее звено между европейской структурой на базе НАТО и зарождавшейся моделью ближневосточной безопасности. Третья принципиальная черта заключалась в том, что в публичных речах Дж. Макги допускал и даже считал нужным начать активное проникновение США в регион.
Однако в начале 1950-х гг. было еще рано говорить о широкомасштабном проникновении США на Ближний Восток. госсекретарь США в администрации Трумэна Дин Ачесон не раз упоминал в служебной переписке, что «пока мы должны хорошо сыграть, дабы уверить ближневосточную элиту в серьезности своих намерений»[47].
Это мнение отражало реальное положение вещей. После арабо-израильской войны 1948 г. США не могли излишне активно действовать в арабской части Ближнего Востока, так как это могло вызвать недовольство одного из самых верных партнеров США в регионе – Израиля.
Для политики США и Великобритании начала 1950-х гг. характерно скорее преобладание элементов партнерства, основанного на единстве стратегических целей, т. е. недопущении выхода региона из-под контроля западных держав и акции по превентивному пресечению ожидаемого проникновения в регион СССР.
Частичным отображением этих тенденций стало трехстороннее соглашение, подписанное Великобританией, Францией и США 25 мая 1950 г. Хотя соглашение было нацелено прежде всего на локализацию арабо-израильского конфликта, основные положения документа регламентировали «совместные усилия сторон в деле поддержания мира на Ближнем Востоке», а также введение режима мониторинга поставок вооружений любой из сторон странам региона
