Время перемен - [23]

Подобная вежливость настолько изумила меня, что я выпрямился во весь рост и перестал кривить черты своего лица. Очевидно, водитель посчитал меня покалеченным согбенным стариком, так как очень удивился такому моему превращению. В ответ на его смех я не знал, что сказать. Тогда он предложил:

– Обогрейтесь! В кабине есть еще одно место. А может, если вам нужно ехать?…

В моем сознании тут же вспыхнула яркая фантазия: он довезет меня до побережья, где я могу попасть на борт какого-нибудь торгового судна, следующего в Маннеран. В этой счастливой тропической стране я бы с радостью сдался на милость отца своей названой сестры…

– Куда вы направляетесь? – спросил я.

– На запад, в горы.

Вот тебе и Маннеран! Но я все равно согласился. Он не предложил мне никакого контракта, и я не потребовал от него того же. Несколько минут мы оба молчали. Я был поглощен тем, как плюхаются колеса грузовика в незаметные глазу заснеженные выбоины, и думал о поминутно возрастающем расстоянии между мной и полицией Глина.

– Вы – чужеземец? – наконец нарушил тишину водитель.

– Да, – односложно ответил я, опасаясь того, что уже объявлена тревога и ведется розыск принца из Саллы. Если водитель решит продолжить разговор, я воспользуюсь плавным неразборчивым говором южан, которому в свое время выучился от Халум. Надеюсь, водитель забыл уже о том, что сначала я говорил с акцентом, характерным для жителей Саллы. – Вы едете с уроженцем Маннерана, который находит вашу зиму очень необычным и тяжелым бременем.

– Что же тогда привело этого человека на наш север? – спросил водитель.

– Улаживание дел об имуществе матери. Она была уроженкой Глейна.

– Адвокаты хорошо обошлись с вами, а?

– Ее деньги растаяли в их руках. У меня же ничего не осталось.

– О, это обычная история. Так вы сейчас на мели?

– Ни гроша в кармане!

– Не отчаивайтесь! Ваше положение легко понять. Мне приходилось бывать в вашей шкуре. Надо подумать, что можно сделать для вас.

Судя потому, что водитель не пользовался столь употребляемым в Глине страдательным залогом, он, должно быть, тоже чужеземец. Повернувшись, чтобы взглянуть на его лицо, я сказал:

– Кажется, вы тоже не из здешних мест?

– Правда.

– У вас необычный акцент, – настойчиво продолжал я. – Вы из какой-то западной провинции?

– О, нет-нет.

– И не из Саллы?… Так откуда же?

– Из Маннерана, – сказал он и искренне рассмеялся. Я же весь покрылся краской стыда и смущения, когда он сказал: – Вы хорошо подделали акцент, друг. Но вам нет нужды стараться обмануть меня.

– В вашей речи совсем не чувствуется маннеранский акцент, – только и мог вымолвить я.

– Очень долго пришлось жить в Глине, вот поэтому в речи все перемешалось.

Я понял, что ни на мгновение мне не удалось его одурачить, но он не делал никаких попыток выяснить, кто же я на самом деле. Казалось, ему было все равно, кто я и откуда родом.

Мы легко разговорились. Он рассказал мне, что является владельцем лесопилки в западной части Глина, в отрогах Хаштора, где растут высокие медовые сосны с желтыми иглами. Вскоре он предложил мне работу лесоруба на его участке. «Плата низкая, – заметил он, – зато очень чистый воздух, никогда не бывает правительственных чиновников, и такие вещи, как паспорт или сертификат, не имеют там никакого значения».

Конечно же, я согласился. Его лесопилка расположена в очень живописном месте над сверкающим горным озером, которое никогда не замерзало, так как подпитывалось теплым ручьем, начинающимся, как говорили, где-то в глубине Выжженных Низин. Грандиозные, покрытые снегом вершины нависали над нами. Неподалеку были расположены Врата Глина проход из Глина в Выжженные Земли, пересекающий на своем пути угловую часть Вымерзших Низин. На него, хозяина лесопилки и одновременно водителя, работало по найму около сотни людей, грубых сквернословов, безо всякого стыда неизменно выкрикивающих "я" и «мне». Но это были честные и работящие люди! С такими людьми я еще не бывал знаком.

Я рассчитывал остаться здесь на всю зиму, скопить денег и, заработав достаточно, отправиться в Маннеран. Время от времени до нас доходили кое-какие сведения из внешнего мира. Именно так я узнал, что власти Глина разыскивают какого-то молодого принца из Саллы, который, как уверяли, сошел с ума и скитается где-то по стране. Септарх Стиррон хотел, чтобы этот несчастный молодой человек был срочно возвращен на родину для лечения, в котором так нуждался. Полагая, что все дороги и посты окажутся под наблюдением, я продлил свое пребывание в горах и остался там сначала на весну, а затем и на лето. В конце концов, я провел там немногим более года.

За это время я очень изменился. Мы трудились в любую погоду, не покладая рук: рубили огромные деревья, очищали их от сучьев и передавали на лесопилку. Рабочий день длился нескончаемо долго, зато по вечерам было много теплого вина и каждый десятый день к нам привозили компанию женщин из ближайшего городка. Мой вес увеличился чуть ли не наполовину, причем только за счет твердых, как сталь, мускулов, и я даже подрос, обогнав в росте самого высокого лесоруба в округе.

Мои размеры стали объектом общих шуток. Снова отросла моя борода и изменился овал лица, когда исчезла юношеская пухлость. Лесорубы нравились мне больше, чем придворные, среди которых прошли мои прежние годы. Мало кто из жителей гор и лесов мог читать, а уж о вежливости они и слыхом не слыхивали, но это были жизнерадостные и добродушные люди. Их души были в соответствии с телом.