Время перемен - [47]

Быстряк сокрушенно вильнул хвостом:

— Как ты можешь не понимать таких простых вещей! Желтоклыкий, объясни ему!

Надзиратель осклабился:

— Что, прямо сейчас?

— Почему бы и нет?

— Ладно, Клеточник. Скажи, что ты чувствуешь, когда молишься?

— Разное, — уклончиво ответил Рокх. — Разве это имеет значение?

— Если бы не имело, зачем тогда вообще всуе закрывать глаза? Они даны тебе Господом, чтобы видеть, что творится справа и слева от тебя. Когда в молитве ты закрываешь один из них, тем самым ты вручаешь себя, свою судьбу в руки Господни. Поскольку тогда ты можешь видеть лишь то, что творится с одной стороны.

— Разве моя судьба и так не в Его руках?

— Это же символ, Клеточник! — вспылил Ллурм. — Символ твоего смирения. А когда ты возносишь к Нему молитву, ты должен чувствовать воссоединение с Ним.

— А глаза при чем? Какая разница…

Договорить ему не дали — толпа, сквозь которую они прокладывали путь, неожиданно забурлила, нахлынула, завертела. «Дорогу, дорогу!» — вопил кто-то хриплым надсаженным голосом. Плотный комок кхарговых тел двигался сквозь уличную кашу, целеустремленный, энергичный.

— Что происходит? — ухватил за плечо ближайшего прохожего Желтоклыкий. — В чем дело?

— Давно пора! — невпопад проорал тот. — Давным-давно пора навести порядок в этом проклятом городе! Теперь все будет по-другому.

Желтоклыкий отшвырнул его и повернулся к молодым кхаргам.

— Кажется, я догадываюсь… ну-ка, живо за мной!

Он развернулся и попытался протолкаться в сторону холма пророка, но ничего не получилось. Процессия, натворившая столько шуму, двигалась в противоположном направлении и тянула за собой всех остальных.

— Ладно, — прошипел Желтоклыкий. — Держитесь рядом со мной, вы, оба, и не вздумайте выкинуть какой-нибудь фортель. И ни в коем случае не говорите, кто вы и откуда.

Вместе с потоком звероящеров их выволокло к храму — и там наконец движение замедлилось. Те, что явились в город, теперь поднялись на ступеньки холма Господнего и оттуда воинственно оглядывали толпу. Рокх отметил про себя, что по улице этих шло намного больше. Следовательно…

— Добрые кхарги! Господь все видит, все во власти Его! — возопил высоченный и широкоплечий звероящер с длиннющими клыками. Он хлестнул себя хвостом по голеням и продолжал: — Долгое время Одноокий снисходительно относился к болоту заблуждений, в которое превратился сей город. А все началось с храма! Ведь всем известно, что Господь наш не любит излишеств в сооружении холмов своих. А что же мы видим здесь?! — длинноклыкий обвиняюще ткнул пальцем в сторону храма. — Но это, как оказалось, лишь начало! Джунгли заблуждений выросли на благодатной почве.

— Так джунгли или болото? — засмеялся кто-то в толпе. Впрочем, трое или четверо дюжих молодцев тотчас оттеснили его к дальнему проулку, где начали активно убеждать кричавшего в том, что впредь так поступать не стоит; убеждали кулаками и дубинками, предварительно накинув остряку на челюсти петлю, чтобы не мешал остальным своими воплями.

— Джунгли и болото — это всего лишь образы. Но что за ними кроется? Хула Божия! Ведь когда Он сотворил нас существами, у которых правая рука — главная, Он тем самым дал понять нам, что именно левый глаз следует закрывать, когда мы обращаемся к Нему. Ведь именно левая наша сторона менее защищена — и когда мы, закрывая глаз, делаем ее беззащитной, мы таким образом более полно отдаем себя на волю Господу. Те же…

И так далее. Рокх лениво почесался, словно невзначай скользя взглядом по толпе. Его интересовало, как Левачи смогли проникнуть в Гунархтор в таком немалом числе да еще и столь организованно действовать. И почему ни городские власти, ни Голос Господен ничего не предприняли. Впрочем, до сегодняшнего дня Рокх не слишком интересовался богословскими проблемами, поэтому, возможно, он просто чего-то не понимает.

Вдруг внимание его привлекли кхарги, появившиеся у храмовой арки, венчавшей ступени, на которых сейчас говорил длинноклыкий. Десять или даже больше; среди них нескольких плененных храмовников. Вероятно, проникли с черного хода и захватили холм Господен. Вот только с какой целью?

Храмовников тем временем грубыми ударами поставили на колени перед толпой и оратором.

— …Но наибольший грех, — вещал тот, — разумеется, лежит на них — тех, кто был ближе всех к Господу и не расслышал Его слов.

— Заметьте, — прошептал рядом Желтоклыкий, — заметьте, мальчики, пока что он не сказал ничего против Голоса Господнего.

Быстряк промолчал, захваченный тем, что происходило на ступенях. Рокх только хмыкнул: «Ну да, чтобы выступать против Голоса у них клыки коротки!» — но тоже ничего не сказал. И так ведь ясно, что в Гунархторе сторонники пророка есть и среди Правачей, и среди Левачей. Вот если последним удастся захватить власть — тогда обязательно вспомнят и о господине Миссинце.

— Так что же мы сделаем с ними?

— Казним! — заревела толпа.

Вернее, не совсем так. Сперва закричали «подставленные» Левачей, а уж потом крик подхватили остальные. Причем наверняка половина из них даже не совсем ясно понимала, что происходит и что они кричат.

— Только не это, — пробормотал Желтоклыкий. — Ох, только бы не это! Мне лично глубоко плевать на тех, кого они собираются казнить, но потом… Хоть вы, мальчики, понимаете, что будет потом?