Время палача - [40]

* * *

Перед ними было окно — на этот раз совсем небольшое, и там за окном в кабинете находилось двое — Дымов и его пациент — человек солидной наружности, с глазами обиженного ребенка.

— Судя по всему, большая шишка, — шепнул Изотов. — Обычно подобную клиентуру подбирает Раиса Дмитриевна. Шушеру отсылает к нам, богатеньких буратин — к Вадиму.

— Разве это справедливо?

— Наверное, да. Вадим ведь не столько их лечит, сколько перенастраивает.

— Что, что?

— Я же вам рассказывал про Ломтя. Был бандит — да весь вышел. Теперь рубанок ему милее пистолета. С остальным контингентом Дымов проделывает примерно ту же работу. Грубо говоря, из шакалья превращает в нормальных людей.

Шагнув к стене, Изотов щелкнул неприметным тумблером, и в комнатке послышались голоса беседующих за стеклом.

— Если хотите, можно даже послушать.

— А это удобно?

— Почему нет? Я же говорил, у нас тут особые правила и полная открытость. Не заглядываем разве что в спальни с уборными. Кроме того, Вадим уже знает, что мы здесь.

— Как это?

— Он экстрасенс, не забывайте, и это стекло для него не препятствие. Так что рассаживайтесь и наблюдайте. Возможно, специально для вас он даже что-нибудь продемонстрирует.

— Что именно?

— Этого я и сам не знаю. Знаю только, что на сюрпризы он горазд. Ну, а я с вашего разрешения отправлюсь к своим больным. Я хоть и не Вадим, но тоже вроде как на работе. Словом, еще увидимся… — кивнув Сергею с Потапом, Изотов бесшумно выскользнул за дверь.

Глава 14

И снова это был разобиженный отец — некий господин Соболев, мужчина сорока пяти лет, абсолютно уверенный в том, что мир, собственно, и замысливался для таких, как он. Без массивной цепи на шее и печаток на пальцах, зато с представительным брюшком, солидной залысиной и статусом удачливого бизнесмена. Сначала Соболев возмутился тем, что его золоченая визитка с голографическим логотипом не произвела на секретаршу должного впечатления, а после — приемом, который устроил ему Дымов. Во всяком случае, хозяин кабинета не предложил ему ни сесть, ни закурить, вместо этого сходу перешел в словесную атаку.

Впрочем, если говорить объективно, начало положил сам посетитель. Вадим уважал сильные рукопожатия, но как выяснилось, Соболев пожимал руки не просто сильно, а очень сильно — до похрустывания косточек, стискивая чужую кисть, как спортивный эспандер. При этом от Дымова не укрылось, что глазки бизнесмена глядят внимательно, словно изучают реакцию испытуемого. Потому и вспылил, сделав гостю откровенно больно, заставив побелеть, а, спустя мгновение, и торопливо отшатнуться. Вероятно, новоиспеченный клиент даже толком не осознал, что с ним случилось. Рука его сейчас горела огнем, и он едва удержался от того, чтобы не потрясти ею, как трясут обычно после неудачного удара молотком по пальцу.

— Вы и с дочерью играете в такие игры? — Вадим строго посмотрел в глаза Соболеву.

— Откуда вы это взяли?

— Просто так из окна не выбрасываются.

— Но я… Я был вынужден поговорить с ней. — Гость явно был сбит с толку, однако успел уже прийти в себя. — Она моя дочь — и она начала колоться. А потом эти постоянные телефонные звонки, какие-то подозрительные знакомые… Вы полагаете, я должен был все это терпеть?

Вадим неспешно обошел стол и уселся в кресло. Гость продолжал стоять перед ним нашкодившим учеником — большой и важный человек, доведший родную дочь до ручки, а точнее — до суицида.

— Признайтесь, вы ведь наказывали ее? Ремнем или чем-нибудь еще? Может, даже хлестали по щекам?

Дымов говорил намеренно резко. С подобными типами шокотерапия приносила самые быстрые плоды.

— Послушайте, вы! Какого черта…

Вперив глаза в лицо гостю, Вадим склонил голову набок. Так и не довершив фразы, Соболев замолк.

— Давайте я сам расскажу вам о том, с чем вы ко мне пожаловали, хорошо? — Вадим по-хозяйски скрестил на груди руки. — Итак, ваша дочь уже пару лет балуется травкой, попивает алкоголь. Наверняка, пропадает ночами на дискотеках, сходит с ума от «Эмми-Блюз» и «Би-2». Вы не раз запирали ее дома, отбирали ключи, запрещали выходить из дома. Как водится, большинство подобных бесед завершались истерикой. Видя слезы, вы полагали, что это и есть педагогика. А когда умер лидер «Пасынков», ваша дочь попыталась покончить с собой в первый раз. Спряталась в ванной и полоснула кухонным ножом по венам. Увидев кровь, испугалась и закричала. Первое, что вы сделали, ворвавшись в ванную, это схватили ее за волосы и влепили оплеуху.

— Я повез ее в больницу… — пролепетал Соболев.

— Потом — да. А сначала наговорили ей кучу гадостей. Кстати, ваши разговоры — отдельная тема, потому как разговорами это можно называть с большой натяжкой. Обычно вы изрекаете, а она молчит. Либо вполголоса огрызается. А когда вы выходите за дверь, наверняка бросает вам в спину приглушенный матерок.

Лицо бизнесмена пошло пунцовыми пятнами.

— Кто знал, что эта тварь будет похожа на свою шлюху родительницу!

— А мне сдается, что она больше похожа именно на вас. Тот же скрипучий характер, то же желание быть сильной, повелевать окружающими и собой.

— Да какая, к чертям, сила, если она хочет подохнуть!