Время остановится в 12:05 - [12]

Я продолжаю:

– Фамилия, имя, дата рождения.

– Нокс, Оливер, 6 июня 1945 года.

Я вздрагиваю. Уж не издевается ли он надо мной, утверждая, что ему больше ста лет?! Наверное, я ошибся и выбрал сигнал с эффектом каких-то наркотиков. Пока я отменяю команды и начинаю тщательно вводить их снова, Нокс продолжает вдохновенно нести ахинею:

– Я появился на свет в стране под названием Германия. Мы с сестрой были зачаты в лаборатории незадолго до падения Третьего рейха. Наши создатели должны были передать эстафету в новые руки. Именно так передается власть Дьявола: через пару, мужчину и женщину. Именно так возрождается она из века в век. Наши создатели – родители, если угодно, – уже привели к власти одного очень перспективного парня по имени Адольф Гитлер. Нам с Лили нужно было как минимум повторить его успех. Прежде чем установить династию Нарко, мы насадили диктаторские режимы по всей планете, потом раздули религиозные войны…

Я гоню от себя обрывки мифов, которые невольно всплывают в памяти. Отец тайком рассказывал мне об исчезнувших цивилизациях, которые не упоминаются в школьной программе: о фашистах, Советах, исламистах… Но сегодня меня не интересует прошлое. Я нажимаю на пульте другие клавиши и внимательно слежу за тем, какой эффект они производят на Нокса. Задыхаясь, он нетерпеливо смотрит в видеокамеру и молчит.

Мои пальцы нерешительно бродят по клавиатуре. Подозреваю, что Джек Эрмак следит за мной из соседнего кабинета. Он может насторожиться. Чтобы усыпить его бдительность, я начинаю с предсказуемого вопроса:

– Бренда Логан в коме – это ваших рук дело?

– Совершенно верно.

– Как из нее выйти?

– Никак. Все жизненные функции организма понемногу затухают. Твоя подружка всё осознаёт, не имея возможности позвать на помощь. Она заперта в аду. Если ты хочешь прекратить ее страдания, просто отключи девушку от аппарата.

Я возвращаюсь в меню «Болевое воздействие», щелкаю по значку «Почечная колика» и повышаю уровень до максимума. Нокс издает дикий вопль и падает на колени, прижав руки к животу. Я уменьшаю интенсивность, чтобы он был в состоянии отвечать.

– Вернемся на пляж, в тот день, когда я встретил Пиктона. Это вы установили датчик дистанционного управления на моего воздушного змея?

– Да, – цедит он сквозь зубы.

– Чтобы я убил Пиктона?

– Да.

– Почему вы были уверены, что всё произойдет именно так?

Лицо Нокса вновь искажает гримаса. Я понижаю уровень боли, чтобы дать ему возможность ответить. И повторяю вопрос.

– Я сидел в машине на набережной, – хрипит он, задыхаясь. – В тот момент, когда ты начал скручивать леер и тянуть змея вниз, я повел его вручную, как дрон.

Я молча смотрю на Нокса. Поразительно: боль мешает ему говорить, но жажда во всём признаться заглушает даже ее.

– А если бы Пиктон не умер?

– Я бы придумал что-нибудь еще.

– Но почему вы хотели, чтобы я его убил?

Нокс не отвечает. Я увеличиваю интенсивность. У него кривятся губы, сжимаются кулаки, он судорожно сдвигает колени.

Я холодно повторяю:

– Почему вы хотели, чтобы я убил Пиктона?

– Чтобы между вами возникла связь, которой я мог бы воспользоваться в своих интересах.

– Откуда вы знали, что я поведу себя именно так?

– Что ты набьешь карманы его пальто галькой и бросишь тело в океан, инсценировав самоубийство? Я этого не знал. Но надеялся. На самом деле я тебя проверял.

– Зачем?

Нокс глубоко вздыхает.

– Меня главным образом интересовало, какую линию поведения ты выберешь. По отношению к своему преступлению, к духу Пиктона, который будет тебя преследовать, к моей сестре и ко мне… Какой прекрасный путь ты прошел, мой мальчик!

Я еле сдерживаюсь, чтобы не взорвать ему брюхо адской болью.

Но лучше подведем итоги, а то карлик прибежит.

– Когда вы управляли моим воздушным змеем из машины, вы были один?

– Да.

– Других свидетелей не было?

– Нет.

– Ни водителя, ни прохожих?

– Нет.

– Спасибо.

Я возвращаюсь в меню «Болевое воздействие», щелкаю на опцию «Выбрать все» и ставлю интенсивность на максимум. Стрелка перескакивает в красное поле. Нокс опрокидывается на кровать, складывается пополам, корчится и воет, как раненый зверь. И тут вдруг у меня мелькает мысль, что его смерть не самое правильное решение. Я бегу за Эрмаком и говорю ему со сконфуженным видом:

– Кажется, я что-то не то нажал.

Он бросается в зал управления, торопливо отменяет мои команды, восстанавливает прежние частоты. Закрыв глаза, Нокс заваливается набок и тяжело дышит.

– Я же предупреждал – не выходить за зеленое поле! – вопит министр.

Прикинувшись напуганным, я шепчу:

– Он вдруг перестал отвечать… Я что – стер ему память?

Эрмак сжимает губы и открывает окно «История операций». Успокоившись, отрицательно качает головой и возвращается в главное меню.

– Вы уверены?

– Абсолютно! Чтобы стереть память, надо активировать вот эту частоту. А так ничего страшного.

– Ясно. Крутая штука: один клик, и в голове черная дыра?

– Да… НЕТ! – вдруг взвизгивает он.

Поздно. Я щелкнул по строчке, которую он выделил синим цветом. Нокс вздрагивает, широко открывает глаза, хмурит брови и прищелкивает языком, словно пробует что-то на вкус. Потом с беспокойством смотрит на цепи, которыми прикован к стене.