Время остановится в 12:05 - [11]

– С удовольствием, Лили.

Она забирает у него пульт управления президентским креслом и добавляет:

– Оставьте их одних, если Томас попросит. Я беру на себя всю ответственность.

Эрмак приподнимает одну бровь и поворачивается ко мне:

– Не угодно ли вам следовать за мной, молодой человек?

Идя за ним, я встречаюсь взглядом с отцом. И то, что я вижу, меня поражает. Отец смотрит на меня внимательно, с тревогой и даже как будто пытается подбодрить. Он опускает веки в знак того, что мы с ним заодно, как бы напоминая, что он – рядом и при возникновении малейшей проблемы с этими людьми я могу на него положиться. Значит, он делает всё это ради меня? И держится за власть, чтобы обеспечить мне безопасность, нейтрализовать моих преследователей, превратить их в коврик под моими ногами? Значит, он не забыл свои идеалы и не ослеплен успехом? Не продал душу, а просто отдал в залог? Ради меня.

Потрясенный этой догадкой, которая всё меняет, я машинально вхожу за министром госбезопасности в лифт, потом иду за ним по коридору и спускаюсь в подвальный этаж шестого отдела. Я был здесь месяц назад, когда меня арестовали и устроили пытку страхом, – но сегодня мы с Ноксом поменяемся ролями.

9

В шестом отделе нет ни души. Перед каждой дверью, каждой решеткой, каждым тамбуром, разделяющим отсеки, Джек Эрмак встает на цыпочки и подставляет череп под сканер. Наконец он открывает дверь в зал управления. Мы входим. Сразу включается свет и начинают гудеть кондиционеры. Прозрачная панель управления плавно поднимается к мозаике экранов. Пятьдесят мониторов следят за каждым движением изолированных в своих одиночных камерах особо опасных заключенных, которые спят, едят, мочатся или плачут.

– Этаж премиум, – комментирует Джек Эрман. – Предназначен для высокопоставленных чиновников, предавших национальные интересы.

Он садится за пульт, открывает на экране меню «Заключенные», легким касанием выбирает Оливье Нокса. Один клик, и на центральном мониторе появляется крупным планом бывший министр энергоресурсов. Странно видеть одетым в оранжевую тюремную робу того, кто еще две недели назад был самым могущественным человеком в стране. Я стараюсь подавить неуместное волнение, которое испытываю, глядя на него. Это даже хуже, чем жалость. Что-то вроде чувства солидарности и возмущения, которым нечего делать в моей голове.

Красивый молодой человек с длинными черными волосами под тюремной шапочкой поднимает глаза к камере. У него осунувшееся лицо, но взгляд на удивление безмятежен и даже насмешлив. Министр госбезопасности небрежно бросает:

– Нокс, к тебе пришли.

Я наклоняюсь к самому уху карлика и спрашиваю, какие клавиши нажимать, чтобы пытать заключенного. Эрмак удивленно икает, но тут же оживляется:

– Ах так! Вот почему ты хотел его видеть… Очень хорошо. Уж я-то не брошу в тебя камень.

Со сладострастной улыбкой он объясняет, как устроен пульт управления, словно речь идет об игровой приставке.

– Открываешь приложение и вводишь код. Это электрический импульс, напрямую поступающий в мозговой чип. Ты выбираешь локализацию боли на экране. Живот, сердце, мышцы, дыхание и так далее. Интенсивность регулируешь вот здесь. Но не выходи из зеленого поля.

– А как я пойму, что он не врет?

Эрмак смотрит на меня в упор, прощупывая взглядом.

– А что именно ты хочешь узнать?

– Какой яд он дал моему другу Бренде Логан. И какое средство выведет ее из комы.

– И это всё? – спрашивает карлик разочарованно.

– Это всё, что важно для меня.

По моему взгляду он пытается понять, не хитрю ли я. Судя по всему, мое желание не вызвало у него беспокойства, а значит, никакого противоядия не существует. Он указывает на пульт управления и скучающим тоном, словно подчеркивая несерьезность моего требования, поясняет:

– Вот эта клавиша запускает выработку исотонина, гормона правды. Он воздействует непосредственно на центр удовольствия в момент откровенности. Ты знаешь, как это?

– В общих чертах.

– Раскрывая свои тайны, человек испытывает наслаждение.

– Спасибо. Вы можете оставить нас?

Он бросает взгляд на экран: камера показывает совершенно бесстрастное лицо Нокса. С минуту поколебавшись, Эрмак отвечает:

– На всякий случай я буду в соседнем кабинете.

На пороге он оборачивается и говорит с доверительной усмешкой:

– Только не искалечь мне его слишком сильно.

Я киваю с уверенным видом человека, знающего свое дело.

Как только дверь закрывается, я впиваюсь взглядом в того, кто был причиной моих несчастий, а теперь стал моей единственной надеждой.

– Нокс, вы меня слышите?

– Добрый вечер, Томас, – говорит он ровным голосом. – Ты пришел попрощаться или насладиться местью?

В ответ я нажимаю клавишу и посылаю электрический разряд ему в живот.

Нокс еле слышно скрипит зубами, не переставая улыбаться. Его выдержка поразительна. Он держится так же, как в то время, когда я был в его власти. И даже не пытается меня разжалобить. Я посылаю новый разряд – просто чтобы проверить, надежен ли контакт с его чипом. Оливье подпрыгивает как ужаленный. Отлично. Мы делаем успехи. Я нажимаю на клавишу гормона правды и посылаю ему максимальную дозу.

Поставив локти на подставку и подперев подбородок кулаками, наблюдаю за тем, как моего врага отпускает боль, как расслабляется его лицо.