Время олимпийских рекордов - [45]

— Да что в этом такого-то? — не сдавался белорус.

Армянин смутился, но ответил, чуть тише.

— Есть такой обычай, если парню отказали родители, отдать девушку за него замуж, он может выкрасть её, изнасиловать, и потом вернуться с ней к родителям. Если его не убьют, то свадьбе точно быть, поскольку опороченная девушка никому не будет потом нужна.

Тут уже все парни без исключения стали улыбаться, смеяться и говорить, что такое в Советском Союзе невозможно в принципе, так что и остальное, что рассказывал Арсен возможно преувеличенно. Вот только один я так не считал, поскольку слышал о подобных случаях, которые дальше своих сёл или районов, никуда не выходили чаще всего.

Так за разговорами мы и дошли до стадиона, и разойдясь по дорожкам, каждый начал свои тренировки. Вскоре подтянулись и тренеры, а также взбешённый Кузнецов.

— Ваня, тебя нужно увозить, — сразу заявил он, подходя ко мне.

— Чего это ради? — удивился я.

— Твоей жизни грозит опасность, милиционеры, с которыми я сегодня разговаривал, говорят ты нарушил какие-то местные правила и за это тебя привлекут к ответу.

— Ну пусть привлекают, — я пожал плечами, — приедут, заберут в участок, оформят протокол.

— Ваня, они не собираются ничего делать сами, — повысил на меня голос Кузнецов, — я сегодня утром уже звонил в Москву, Щитов перезвонил сейчас, сказал снимать тебя с соревнований и возвращать первым же рейсом.

— Сергей Ильич, вы же фронтовик, — удивился я его поведению, — никуда я не поеду, мы только вчера приехали.

— Ваня! Они здесь похоже все круговой порукой повязаны! — возмутился он, — если даже Щитов ничего не смог решить быстро, а сказал тебя вывозить.

— Сергей Ильич, мы остаёмся, — похлопал я ему по плечу, — только я вас прошу, за Варей и Димой глаз да глаз.

— Хорошо Ваня, но, если что, сразу беги к милиции, что дежурит возле общежития, — нехотя согласился он, — хотя бы на их глазах избивать не будут.

«Есть у меня в этом большие сомнения, но озвучивать вам я их не буду Сергей Ильич, — промелькнуло у меня в голове».

В обед, когда мы заканчивали тренировку, я краем глаза всё время контролируя пространство, заметил, как ко мне вразвалочку подходит подросток, хорошо одетый, щуплый и далеко не больших физических кондиций.

— Гохаган к'ертас? — вместо здравствуй, обратился он ко мне.

Я полностью его игнорируя, занимался своими делами.

— Парень, если не придёшь сегодня на стрелку, тебе не жить, мы придём за тобой ночью, — заговорил он на русском, сплёвывая на траву, куда тут же следом упал сам, получив хук слева. Собрав вещи, и не обращая внимание на неподвижное тело, я в одиночестве отправился со стадиона, не дожидаясь ребят.

Оказалось, он был не один, ещё пятнадцать человек ждали меня на выходе, и от них отделился один, попытавшись мне что-то сказать, но получив яварой в живот, стал блевать, встав на колени. Вся толпа, стоящая за ним, тут же бросилась ко мне, многие сразу вынимая ножи. Я же, тут же бросился бежать, причём не в сторону общежития, а туда, где за стадионом был парк. Это место я присмотрел ещё утром, так что туда и стал убегать, ведя за собой сипящую и тяжело дышавшую уже буквально через пятьсот метров шпану. Поняв, что темп надо срочно снизить, поскольку они растянулись в длинную колбасу, я сделал вид, что устал и сам, и когда взвизгнувшие от радости самые спортивного вида из них бросились ко мне, я без малейшей жалости, стал яварой ломать им запястья, руки, ключицы, рёбра. Бил туда, куда успевал доставать, и постоянно следил, чтобы следующая партия не добежала до меня раньше, чем я не закончу с предыдущей. Именно потому, что времени было в обрез, я действовал как учили инструкторы, в бою с превосходящим противником. Бей первым, бей чтобы мгновенно вывести из строя противника, главное выжить, но всё же я не целил в голову и горло, поскольку это сто процентов привело бы к летальным последствиям, а так хотя бы будут шансы на выживание, хотя и длительное лечение.

Отбегая от лежащих и корчащихся на дороге самых сильных, я видел, что оставшиеся не сильно жаждут меня догонять, поэтому сам бросился к ним.

— Эй, давай поговорим! — крикнул один из них, самый щуплый, но камень, поднятый мной с дороги, попал ему в челюсть, заставив рухнуть неподвижно на землю.

Растерянные, с бегающими глазами, оставшиеся пятеро прижались друг к другу спинами, и тыкали в меня ножами, отгоняя от себя. Но эта проблема быстро решалась, я стал поднимать камни с дороги, и они не успевали увернуться от всех бросков. То один схватился за бок, то второй за ногу, и раздёргав их, я напал сам. Только когда все постанывая и тихо ноя улеглись на землю, забыв о ножах, я наконец смог выдохнуть, и накатившийся откат от адреналина заставил зашипеть от боли. Опустив взгляд вниз, я увидел, что и для меня эта беготня не прошла бесследно. Кровь сочилась из резаных ран на боку и предплечье. Когда я успел их получить, я даже не представал себе.

Переведя дух, я занялся сбором трофеев, забирая все ножи, которые мог найти и возвращаясь обратно. Никто больше не пытался сопротивляться, лишь с ненавистью смотрели мне вслед. Привычно всё протерев, я скинул и эти ножи в подвальный колодец у общежития.