— Не начинай, — попросила я, прекрасно зная, что за этим последует. Мы отлично могли угадывать мысли друг друга.
— Вот ты сейчас не хочешь со мной разговаривать, а между тем, я не могу спокойно сидеть в комнате, зная, что ты мечешься по балкону и выдерживаешь мрачную паузу.
— Иди ты со своей паузой, — смеясь, откликнулась я.
— Прости, Варька, ну хочешь, я перед тобой на колени встану?
— Зачем? — я обернулась, а он, судя по всему, не особо-то и хотел вставать на колени. Потянул меня за кудрявую черную прядь и отпустил, наблюдая за тем, как она закручивается назад. Я откинула волосы за спину. Не хотела так просто заканчивать этот разговор.
— А Таню свою зачем привел? Мог бы хоть о своих девицах предупреждать заранее…
— Ну, во-первых, она мне еще не девица, тьфу, то есть мы не встречаемся еще, но…
— Но все идет к этому, понятно.
— А, во-вторых, она почему-то очень хотела с тобой познакомиться.
— Почему-то, — передразнила я и как в детстве схватила его за ухо. — Уже растрепал все обо мне, не так ли?
— Она просто знает, что мы с тобой танцуем вместе. Ну и когда мы познакомились только, она спросила, не девушка ли ты мне?
— И ты тут же начал рассказывать душещипательную историю наших отношений, начиная с шести лет…
— Прекрати, Трубецкая! Может, ты еще хотела, чтобы я ей по минутам стал рассказывать нашу жизнь?
— А ты помнишь ее по минутам?
Краснов прихватил подбородок ладонью и скептически осмотрел меня с ног до головы.
— Ты так много сегодня болтаешь, просто потому что рада меня видеть или за этим кроется нечто более приземленное? Шампанское, например?
— Нет, балда. Просто у меня День Рождения.
Андрей развел руками.
— Все, понял — отвалил.
Мы встали рядом у открытого окна. Мне всегда нравилось с ним молчать, только сегодня за этим молчанием скрывалось что-то… другое.
Я посмотрела на него сбоку. Он был выше меня, волосы торчали немного взъерошенной массой, челка падала на лоб случайными прядями, глаза серые поблескивали в октябрьской вечерней темноте — мне казалось, я знаю его наизусть, вот только сегодня оказалось, что совсем не знаю. Я никогда не думала, красивый он или нет, мне это было неважно, и только сегодня поняла — красивый.
Вот такие чудные мысли вертелись в моей голове, а потом я вдруг осознала их и недоверчиво помотала головой. Да нет, все это ерунда.
В этот момент дверь открылась и вошла Таня.
— Андрюш, — протянула она, даже не глядя на меня, — не проводишь меня домой, мне завтра рано вставать?
— Да, конечно, — Краснов неожиданно ответил мне напряженным взглядом, который я прежде не замечала.
— Я жду тебя у выхода. — И тут она впервые взглянула на меня. — Спасибо за праздник, Варвара.
Я улыбнулась, пожала плечами.
— Была рада познакомиться.
Странно, она вроде как изъявляла желание узнать меня получше, а сама даже и трех слов мне сегодня не сказала, кроме привет-пока.
Таня ушла.
— Прости, Трубецкая.
— Ох, одни извинения сегодня от тебя.
— Я провожу ее и вернусь тебе помочь убрать.
— Да иди уже, Краснов, а то она подумает, что мы и правда встречаемся.
— Ты сегодня особенно хорошо выглядишь, — заметил он, целуя меня в щеку.
— Ох, льстец — особенно хорошо…
Я еще смеялась, когда закрывала за ними дверь.
Октябрь подходил к концу, а в жизни моей произошли совсем невеселые вещи, которые прекрасно дополняли одна — другую. Первое — я заболела, второе — поссорилась с Андреем. Причем поссорилась так, что напоминала себе склочную курицу-наседку. От болезни тоже было мало веселого. Свалилась с гриппом и первую неделю вообще почти не вставала с кровати. Единственным утешением были ежедневные приходы Андрея, от которых я старалась взять как можно больше, поэтому сначала даже и не хотела замечать, что ему это было не так чтобы уж очень нужно.
Я расспрашивала его о танцевальных и школьных новостях и не могла не заметить, что он старательно обходит тему своих отношений с Татьяной. Всегда мы смеялись и издевались друг над другом, когда на горизонте кто-то появлялся и начинал усиленно отвоевывать права на пребывание в нашей компании. Но нам всегда хватало нас самих, чтобы допускать в этот круг кого-то еще. Поэтому все свидания вчетвером, посиделки втроем и прочие совместные выезды «парочками» всегда кончались довольно провально: или нашей с Андреем ссорой или разочарованием в своих парах.
Но в этот раз он наотрез отказался что-то рассказывать и даже пригрозил перестать приходить, если я буду издеваться над ним. У меня еще поднималась температура, и кашель мешал спать по ночам, поэтому я довольно зло отреагировала на эти слова. И он ушел. И несколько дней длилось это глупое затишье, когда я все хотела набрать его номер, а потом бессильно откладывала телефон в сторону. Я не могла позвонить первой.
Он позвонил сам, и мы быстро помирились, потому что не любили и не могли ссориться друг с другом надолго. Это накладывалось абсолютно на все — на настроение, отношения с другими людьми, и даже на танцы.
Ссорясь, мы, как и в детстве начинали хуже танцевать.
Но это примирение было, скорее формальностью. Не для себя, для других. Что-то недосказанное осталось после этой ссоры, что-то, что постоянно вылезало наружу, когда мы надолго оставались вместе. И мы стали реже видеться.
