Время надежд (Книга 1) - [48]

- В группах армий "Юг" и "Север" приступили к исполнению операции "Шутка".

- Так! - удовлетворенно кивнул адмирал. Эту дерзкую, нарушающую всякую логику войны операцию тоже придумал он. Именно в нарушении логики и был ее смысл: выбрасывать на парашютах захваченных русских офицеров снова к их штабам. Никто, разумеется, там не поверит, что они сброшены без цели.

Страх измены в армии парализует усилия русского командования.

- План операции следует дополнить. Напишите:

формировать группы из уголовников, а главное, из пленных нацменов, имеющих какие-либо основания быть противниками режима. Снабдив их оружием, фальшивыми деньгами, забрасывать в глубокий тыл.

Как думаете, чем это кончится?

- Начиная войну, думают о победе, - осторожно сказал тот.

- Но абсолютных побед не бывает, - заметил адмирал, - как и в отношениях с женщинами. Всегда приходится что-то терять. Абсолютные победы мы рисуем в своем воображении. И если события разламывают воображаемую картину, долго еще видим то, что ей соответствует.

- Получена шифровка из Львова, - сказал помощник. - Националисты формируют правительство, и есть разногласия среди лидеров...

- Сфинкс власти требует жертв. А тому, кто залезет на его спину по трупам бывших друзей, приходится обставлять себя ничтожествами, чтобы выглядеть гигантом, - адмирал проговорил это уже сердито, так как вспомнил ухмылки Геринга. - Для меня загадка: почему русские не ассимилировали эти малые народы?

За триста лет они могли все хорошо проделать. Италии, Германии требовались более короткие сроки. Это недальновидность русских или нечто особое в их характере? Будем надеяться, что теперь это поработает на нас. Россия должна превратиться в множество слабых государств... Из Парижа какие сообщения?

- Операция "Северный полюс" удалась. Англичане приняли нашу группу за участников Сопротивления.

Выбросили уже на территории Голландии рации, оружие и семь агентов.

- Встретили агентов хорошо?

Помощник едва заметно улыбнулся:

- Они уже наладили радиосвязь. У Лондона запросили пятьдесят тысяч винтовок и автоматов. Этот груз англичане перебросят в ближайшие дни. Кроме того, намерены сбрасывать парашютистов.

- Надо мне опять съездить в Париж, - сказал Канарис. - Иначе там наделают глупостей. Будут, как гусей, расстреливать этих англичан. А они пригодятся...

Дав еще распоряжение, чтобы утром к нему собрались все начальники управлений, адмирал отпустил помощника.

"Ино вернулся, - сворачивая карту, подумал Канарис. - Значит, Лондону известно про Иран. Они все равно уже решили ввести туда войска. Англичанам в голову не придет, что их шифровки лежат у меня. Что бы я делал без Ино, этого отчаянного контрабандиста и любимца женщин?.."

Хотя глаза Канариса оставались такими же бесстрастными, его мысли приняли совсем иное направление. Его эмоциями всегда управлял рассудок. И, лишь вспоминая маленькую Герши, все еще испытывал неожиданное волнение. А это было давно... Эротическими танцами она быстро завоевала Париж, Мадрид, НьюЙорк. Но ни для кого так не танцевала она, как для него, еще молодого лейтенанта, ездившего с паспортом коммерсанта из Чили. Оставив лишь золотой поясок на гибком смуглом теле, Герши превращалась в жрицу любви трепетную, зовущую, неистовую. Прошло двадцать четыре года, а воспоминания были так ярки, словно живая Герши бесшумно танцевала здесь, в кабинете, и луч солнца играл на ее золотистых локонах...

Французы хотели сделать ее своим агентом и, заметив подозрительные встречи, обеспокоились. Тогда и германская разведка создала легенду - ей приписали дела многих настоящих агентов. Недавно в оккупированном Париже адмирал побывал на кладбише, где ее расстреляли. Через дорогу от кладбища у кабачка с легкомысленной вывеской: "Здесь лучше, чем напротив" целовалась молодая парочка...

Канэрис снова взглянул на гравюру. Должо быть, тучка заслонила солнце, и при этом освещении казалось, что перекошенное лицо судьбы по-звериному скалит зубы.

- Эмоции, - пробормотал вслух адмирал, - эмоции

возвращают нас к примитиву.

Он потянулся, хрустнув подагрическими суставами, размышляя уже, как встретится с Ино, - его настоящего имени Канарис даже мысленно старался не называть.

XI

Загородная вилла абвера находилась в лесу. Этот дом с готической черепичной крышей, похожий на маленький тевтонский замок, был обнесен каменной стеной, а вывеска клиники инфекционных болезней отпугивала любопытных. Канарис и его гость сидели в небольшом темном зале, отдыхая после шашлыка и бургундских- вин. Мягко стрекотал киноаппарат. Луч переносил на экран изображение того, что происходило недавно за сотни километров. Вихрился от разрывов желтый песок Африки, горели английские танки, мимо убитых англичан бежали немецкие солдаты; они падали, швыряли гранаты и снова поднимались, беззвучно крича яростно раскрытыми ртами, беззвучно ползли немецкие танки, окутываясь дымом выстрелов, беззвучно отдавал приказы генерал Роммель на своем командном пункте.

- Роммелю опять не удалось взять Тобрук, - говорил Канарис. - Гарнизон поддерживает английская эскадра с моря. Если бы Роммель имел еще одну танковую дивизию, то, несомненно, уже очистил бы Ливию и был в Египте. Но все силы мы бросили на Россию...