Время мечтать [повесть и рассказы] - [54]

Наконец он понял, что предел его возможностей уже наступил. Он опустился на колени, а затем просто рухнул лицом в траву, даже не сняв с себя ружьё. Скорее почувствовал, чем услышал, как упала рядом женщина и у него ещё хватило сил слегка позлорадствовать. Тоже недолго протянула, суперженщина! В ушах гулко стучала кровь, сердце в бешеном ритме гоняло её по телу и Никита, чтобы хоть как-то облегчить дыхание, повернулся на спину, почувствовав, как больно упёрся в позвоночник забытый на спине рюкзак.

И вдруг всё прошло. Никита, не веря ещё своему состоянию, сел и удивлённо огляделся. Слегка шумел ветерок в ветвях сосен, посвистывали вездесущие пичуги, стрекотали насекомые в сухой, ломкой траве. И не было никакой усталости, телу было легко и свободно, словно он только что поднялся с постели после долгого, освежающего сна. Чертовщина какая-то! Безмолвные телохранители зорко наблюдали за окружающим их лесом и Никита повернулся к женщине, которая, похоже, постепенно приходила в себя.

— Ну, а вот это что сейчас было? Только не говорите мне, что всё так и должно быть. Я это слышал уже не раз и ни разу не поверил.

— Вы можете идти дальше или вам необходим более длительный отдых?

Хотя она спрашивала спокойно и серьёзно, послышалась Никите в её голосе вполне ожидаемая издёвка. Да что она о себе думает? — раздражённо подумал он и уселся, по турецки скрестив ноги. Достала, паразитка министерская!

— Вот только не надо этого! Я же отлично видел, что ты едва не сдохла, пока за мной тащилась. Или, думаешь, со стороны не видно, как ты из себя жилы тянешь и сопли на кулак наматываешь? А как отпустило немного, решила опять передо мной своим гонором потрясти? А вот иди ты к чёрту! Это Афанасьич мелкий чинуша, ему перед тобой по штату юлить положено. А мне на вас всех наплевать. Понятно? Объясняй мне, что происходит, иначе дальше пойдёте одни. А приказ Афанасьича можете использовать, когда бумага понадобится.

Тут Никита вздрогнул и замолчал. Собеседница вдруг оказалась ближе, чем он думал и положила ладонь ему на колено, заглянув в глаза. Он впервые увидел её глаза так близко и заметил, что кроме холода было в них… Было там что-то, в глубине серой, только вот не разобрать никак.

— Никита, поверь мне, я с лёгкостью могла бы сделать так, чтобы тебя вообще не мучили никакие вопросы. Всё было бы просто замечательно, вот только пользы от тебя уже никто бы не дождался. А мне проводник хороший нужен, а не зомби, который только приказы выполнять умеет. Так что придётся тебе, Никитушка, потерпеть.

Никита ошарашенно уставился на неё, не в силах понять, по какой такой странной причине вздорная баба заговорила вдруг по человечески.

— Я не могу объяснить тебе пока, что происходит. Ты мне просто не поверишь, а то и вовсе за сумасшедшую примешь. Поэтому ты просто потерпи, возле Волчьего озера все ответы придут к тебе сами. Немного ведь уже осталось, правда? Кстати, Никита, меня зовут Дина, как-то я забыла представиться. Тебя раздражают мои ребята, я вижу, но ты просто не обращай на них внимания, словно их нет совсем. Они всего лишь охранники, добросовестно выполняющие свою работу. Пусть тебя не волнует, что они едят, когда спят и тому подобные мелочи. О себе они позаботятся сами. Договорились?

Никита тяжело вздохнул. Если он решила, что жить ему стало проще и понятнее, то сильно просчиталась.

— Всё таки скажи мне, сейчас-то что было? Ну не мог я так быстро устать и так же быстро отдохнуть. Да и ты тоже.

— Сначала расскажи мне, что ты чувствовал.

Никита недовольно откашлялся. Он был прекрасным егерем и никаким рассказчиком.

— Ну… Как будто мне кто-то руками в грудь упёрся и не пускает. Я давлю, и он давит. Как будто меня назад отпихивает. Но ведь не было же никого! Идиотизм какой-то, а?

— Да, конечно… Или нет. Нам бы с тобой только до Волчьего озера дойти, там бы нам ответили на всё. И за всё.

Прозвучало это довольно зловеще, однако Никита ничего уже не успел переспросить. Её последние слова почти заглушил дикий рёв и последовавший за ним звук выстрела из карабина. Никита увидел коричнево-бурый, огромный, мохнатый ком, который нёсся прямо на охранника, стоявшего ближе к деревьям. Ещё дважды успело рявкнуть мощное оружие, но даже крупнокалиберные пули оказались не в силах остановить яростно рвущуюся вперёд живую, боевую машину. Гора упругих мускулов, вооружённых стальной крепости когтями и зубами прокатилась по человеку, подмяв его под себя, словно невесомую, картонную коробку. Второй охранник тоже не стоял без дела, пули терзали тело обезумевшего зверя, вырывая клочья мяса и шкуры, но лежащему человеку ничем уже нельзя было помочь. Убедившись, что один из его врагов мёртв, медведь повернул голову в сторону Никиты. Егерь оцепенел от страха, когда налитые яростью и болью глаза зверюги уставились на него. Неимоверного бешенства обезумевшего зверя хватило ещё на один бросок, но, без остановки кромсавшие его пули, всё-таки сделали своё дело. Его лапы подогнулись и он тяжело рухнул в траву, сдирая целые пласты дёрна мощными, чёрными когтями. Из многочисленных, рваных ран, вместе с кровью, толчками выходила жизнь, глаза затянула мутная плёнка, погасив горящую в них ярость, но прошло ещё несколько томительно-бесконечных минут, прежде чем зверь таки издох и замер, уже навсегда. Никита опустил ружьё и только тут заметил, что крепко держит Дину за руку. Судя по её глазам и дрожащим губам, она в этом очень нуждалась. Вероятно, такой первобытной, настоящей, природной ярости ей видеть ещё не приходилось. Да ещё так близко.