Время, Люди, Власть. Воспоминания. Книга 1. Часть 2 - [15]

Интересовали нас тогда Киев, Днепропетровск и другие города на юго-западе. Когда я подъехал к штабу Буденного, меня удивил стоявший у крыльца танк. Заметив мое недоумение, Буденный пояснил: "Сейчас не то, что в Гражданскую. У немцев техника, самолеты, вот я от них в танке и укрываюсь, езжу на нем вместо автомашины". Я приступил к обязанностям члена Военного совета Юго-Западного направления. Что же это был за штаб, что за организация - штаб направления? Чем она конкретно занималась, я и сейчас сказать не могу. Командование направления никакими вопросами обеспечения, боеприпасами, материальным снабжением, боевым обеспечением не занималось. Этими вопросами занимались сами штабы фронтов, у них имелась непосредственная связь со Ставкой, и они решали все со Ставкой, минуя нас. Командование направления взаимодействовало с фронтами только в вопросах оперативного характера. Нам докладывали обстановку, перед нами отчитывались командующие, но отчитывались как бы на равных: мы могли давать им советы, те или другие. Командующие принимали от нас эти советы, указания и, если они им нравились, то выполняли. А если не нравились, то по своим каналам (а таких каналов у них было сколько угодно) апеллировали в Генеральный штаб. С Буденным у меня сложились очень хорошие отношения. Характер у него, с одной стороны, положительный, а с другой - очень задиристый.

Однажды мы с ним возвращались поздно вечером из Днепропетровска. Обстановка была тяжелая: наши войска оставляли Днепропетровск[38]. Часовой, охранявший подъезды к нашему штабу, задержал нас. Буденный начал с ним говорить и оскорблять его. Солдат стал отвечать ему согласно уставу. Тут Буденный начал ему более настойчиво "разъяснять", и разъяснение это кончилось тем, что он ударил солдата по лицу. Я был просто поражен. Как так? Маршал Советского Союза ударил человека, совершенно невиновного, действовавшего согласно уставу, ударил в нарушение всех уставных норм. Мы там ехали, и он нас задержал, это была его обязанность, он ведь для этого и поставлен. Чистый произвол! Я объясняю этот случай вспыльчивостью маршала. Потому что в принципе Буденный не таков, но он сохранил, видимо, прежнюю привычку как старший унтер-офицер, которым он был в царской армии. Вот и проявилась такая несдержанность. Мы потом разговаривали с Семеном Михайловичем по этому поводу, и я чувствовал, что он сам переживал случившееся. К сожалению, Буденный не однажды позволял себе такие выходки.

Начальником штаба был у нас генерал Покровский[39]. По-моему, генерал-майор. Потом (не знаю, правда, в какой должности он служил после войны) он сидел над материалами по истории этой войны. Считаю, что эта его деятельность была полезной, потому что он профессиональный военный и знает свое дело. Очень кропотливый, на редкость пунктуальный человек. Я бы сказал, до тошноты въедливый человек. Сначала я рассматривал это как его большую работоспособность, а потом увидел, что это идет в тех условиях во вред делу. С ним ничего нельзя было поделать, потому что он, пройдя школу штабной работы, в интересах штабной работы и организации проверки исполнения приказов просто парализовал штабы фронтов и армий. Он не давал возможности работать начальникам штабов и даже командующим войсками, держал их у телефонов и требовал, чтобы они непрерывно докладывали о состоянии войск, положении на том или другом участке фронта, положении в том или другом соединении. Это совершенно невыносимо, но люди ничего не могли поделать. В подтверждение сошлюсь на такой случай. На Днепропетровском направлении сложилась очень тяжелая обстановка. Немцы вплотную подошли к Днепропетровску и обстреливали город. Днепропетровск защищала армия (или группа войск), которой командовал генерал Чибисов[40]. Это был солидный, толстый, уже в летах человек, бывший офицер царской армии. Он прошел школу гражданской войны в Красной Армии. Сталин знал его лично, знал еще по Царицыну, и доверял ему.

Я сказал Семену Михайловичу, что поеду в Днепропетровск послушать Чибисова и секретаря обкома партии. Там был тогда секретарем обкома Задионченко. Я уважал его, он заслуживал этого: дельный и энергичный человек. Поехал я. Приехал уже поздновато: смеркалось или даже было уже темно. Меня провели в расположение штаба, и я поднялся по лестнице. Штаб находился на втором или третьем этаже. Когда я зашел, командующий был на ногах, ходил по комнате. Тут же, у стола, стоял буквально на коленях и держал телефонную трубку, прижимая ее плечом, начальник штаба. Он что-то записывал в блокнот и давал ответы по телефону. Я спросил Чибисова о положении дел. "Положение? Да вы сами видите, какое". В это время раздавались взрывы немецких снарядов. Немецкая артиллерия обстреливала район расположения штаба.

Не знаю, случайно ли, но артиллерийский огонь был особенно интенсивным. Может быть, немцы знали, что тут находится штаб? В плен к ним попадали и такие наши офицеры, которые знали место расположения штаба. Может быть, у кого-то не хватило выдержки, и он проговорился? А Чибисов мне сдержанно отвечал, но я чувствовал, что он раздражен. Он говорил, что организует оборону, но это было лишь заявление общего характера. Я много раз уже слышал от разных командиров: как приедешь к ним, говорят, что организуем оборону, а потом, как уехал, смотришь, а командир следом за тобой убыл, да и бросил оборонять этот участок. К сожалению, так бывало. Я далек от того, чтобы обвинять этих людей в умышленно неправильных докладах. Нет, просто складывалась такая обстановка, что командир не мог сказать, что сдаст обороняемый пункт. Это было исключено, потому что он мог поплатиться за это. А выразить какую-то надежду или, может быть, даже уверенность в том, что немцы тут не пройдут, а уже потом сказать, что под натиском превосходящих сил противника наши войска оставили данный район, - стандартная формулировка, и я к ней в ту пору привык.