Время культурного бешенства - [9]

Последний раз мы видели зону осенью, в сентябре. Бабье лето случилось теплое, хотя иногда моросили дожди. Поэтому взяли с собой палатки. Грибов было навалом.

Поехали вчетвером — Колька, Ева, Ирка и я. Со сталкерами не связывались: Ева это дело освоила идеально, ни разу не заблудилась.

Небо к вечеру заволокло тучами, ночь была жаркой и душной, и может быть, из-за этого огни святого Эльма полыхали отчаянно. Ева притихла, не бегала и не прыгала, сидит и завороженно на факелы смотрит:

— Чувствуете? Зона с нами прощается. Может, этого больше никогда не увидим.

Я удивился — даже не думал, что ей доступно сентиментальное настроение.

— Так и есть, — говорю, — в холода сюда не потянет.

— Я не то имела в виду.

— А что?

Но она насупилась и отвечать не стала.

Проснулись мы на рассвете от дикого шума, да тут еще наша палатка на нас с Иркой рухнула. Нашел я на ощупь выход, нос высунул, а там — натуральный апокалипсис в полный рост. Ветер свистит и воет, валит деревья, мелкие сосенки вырывает с корнем и швыряет на железяки, так что к реву ветра еще и металлический грохот добавляется. И время от времени дождик физиономию колет, наподобие душа Шарко. Метеорологи потом объясняли, что равноденственные бури начались на пару дней раньше отведенного им срока.

Уложили мы рюкзачки по-солдатски, с рекордной скоростью, и дали деру. Последнее, что мы видели в зоне — как рухнула смотровая башня. Она-то ведь строилась как временное сооружение. Полотнище с «Черным квадратом» сорвало ветром, оно, как воздушный змей, взмыло в воздух и улетело по небу в сторону Финского залива.

Погода настала сугубо осенняя, и поползновений в зону у нас больше не было. Я засел в мастерской, и про огни святого Эльма вспоминал лишь изредка.

Но вот сталкеры жить без зоны не могут, и они, несмотря на ненастье, продолжали в нее наведываться. И вот однажды, уже к концу октября, заходит ко мне Колька.

— В зоне-то, — говорит, — неподобное происходит. Я по этому поводу даже стих написал.

— Стихи потом. Сперва объясни, в чем дело?

— Танки колобродят. То ли у них от того урагана башни поехали, то ли им не понравилось, что «Черный квадрат» улетел — расползаются они кто куда. И что самое скверное — покидают зону. Кто знает, чего от них ожидать.

— А это не народные байки? — засомневался я.

— Вряд ли, это от сталкера. А сталкеры пустого базара не любят. Военные там все кругом оцепили, теперь уж как следует. Сталкеров вылавливают, но они все равно вокруг вьются.

— Скажи, а те, которые выползают из зоны, куда направляются?

— Пока еще непонятно, но несколько машин на Приморское шоссе выбрались.

В результате мы сговорились, что надо бы с нашим сталкером пообщаться, хоть он и непьющий.

Сталкер сперва отнекивался, но Колька напустил на него свою девчонку, и перед ее напором парень не устоял. Привели они его ко мне в мастерскую. Он даже выпил с нами пару рюмок и малость подобрел. Оказалось, он полностью непьющий только в зоне, а вне зоны — слегка пьющий. Мы, все трое, в один голос:

— Хотим посмотреть, что там творится.

— Что вы надеетесь увидеть? — возражает он вполне разумно. — Вплотную не подойти, военные там — стеной. Только издали, да в бинокль. Ну, стоят у шоссе танки, и на шоссе тоже. Ничего интересного.

— А ты зачем туда ходишь?

— Я не могу не ходить.

— Вот и мы не можем, — сказала Ева тихонько, но он почувствовал, что зачем-то нам это надо.

Выпил он еще рюмку и совсем приуныл:

— Понимаю вас, только зря стараетесь. Все кончено. Нет больше зоны.

— Да ты так не кручинься, — попытался я утешить его, — страна большая, еще много чего случится. Будет тебе другая зона.

— Я не хочу другую, — прошелестел он тихо.

Мы уже изучили его манеру заканчивать разговор, как бы постепенно убавляя звук. И действительно, больше он не сказал ни слова и скоро ушел.

Погрузились мы в Колькин электромобиль и поехали. Приморское шоссе от Зеленогорска закрыто, но сталкер знал, как к Приморску подобраться проселками со стороны трассы «Скандинавия». Машину мы оставили в роще, а сами выбрались на скалистую гряду, с которой шоссе виднелось далеко внизу.

Настроили бинокли. Все, как говорил сталкер. Стоят на шоссе танки и всякая другая самоходная техника, часть танков поблизости от дороги на целине, и вокруг них суетятся военные. Для Карельского перешейка, где воинских частей и полигонов полно, картинка вполне будничная. Но меня вдруг забрало, как тогда, когда мы в первый раз пришли в зону, даже голова закружилась. Как говорится, измененное состояние сознания. Ведь я-то знаю, что внутри танков людей нет, а они движутся, хотя даже не у всех ведущие колеса вращаются. Движутся медленно, но неуклонно, и похоже, в сторону Петербурга. И от этой неуклонности пробирала такая жуть, что хотелось немедленно выпить.

Словно прочитав мои мысли, сталкер пояснил педантичным тоном:

— Они проходят с полкилометра в день, иногда чуть больше, иногда меньше.

Кроме нас, на холмах зевак было много, те, кто не за рулем, выпивали, потому как уже ноябрь и холодно. Военные на нас не обращали внимания, только вплотную к шоссе никого не подпускали.

Смотреть, собственно, было не на что, но мы все глазели и глазели, словно ждали чего-то, и никак не могли решиться уйти.