Время кошмаров - [51]

— Мы всегда с комфортом устраиваемся, я же говорил. — Миша обнял Оксану. — Тебе нравится?

— Очень, — вполне искренне ответила она, думая, что была неправа, когда не хотела сюда ехать.

— Пошли купаться! — смеясь, крикнула Надя. — Потом наобнимаетесь!

Они с Владом уже шли к воде.

— Купайтесь, а я отойду подальше, рыбы наловлю, — сказал Василич. — Уху сварим! Уха на костре — это же… — Он причмокнул.

— Василич вечно таскает с собой удочки, но рыбак из него, — Миша закатил глаза. — В общем, местной рыбе ничего не угрожает.

— Я все слышу, умник!

Дно оказалось покрыто мелкими белыми камешками, а вода была прозрачной, хрустальной чистоты. Оксана никогда не видела ничего подобного.

— Наверное, потому что людей тут не бывает. Не поднимают грязь со дна, не мусорят, — предположил Миша.

Купаться было бы сплошным удовольствием, если бы не одно «но»: вода была слишком холодной. Наверное, из-за ключей, что били из-под земли. Поэтому они немного поплавали и вернулись на берег греться.

Остаток для пролетел незаметно: собирали землянику, гуляли по берегу, загорали, играли в волейбол, время от времени окунались, постепенно привыкнув к ледяной воде.

Ближе к вечеру собрались ужинать. На полянке потрескивал костер. Влад жарил шашлыки: как объяснили Оксане, в этом деле он был просто бог. Девушки накрывали на стол. Полотенца и купальники, похожие на разноцветные флажки, сохли на веревке, натянутой между палатками.

Помрачневший Василич вернулся с рыбалки с пустым ведром, как и предрекал Миша.

— Нет в этом озере рыбы, — пояснил он.

Ксюша хотела сказать что-то, подшутить над ним, но он вскинул ладони и быстро проговорил:

— Знаю я, что вы все думаете о моих рыбацких способностях, но тут ее и правда нет. Вода как из-под крана: абсолютно прозрачная, никакой живности. Ни мальков, ни водорослей. Странно, если подумать.

— Ты же сам говорил, что место необычное, — отозвалась Надя. — Чего тут удивляться?

Василич промолчал, ушел в палатку переодеваться.

Вечер выдался просто шикарный. Таких вкуснющих шашлыков Оксана в жизни не ела. Они запекли на огне картошку, сделали салаты и овощную нарезку, а запивали все это вином и пивом — кто что предпочитал. Болтали, шутили, смеялись. Оксана чувствовала себя свободно и спокойно, друзья Миши ей теперь уже нравились, и она чувствовала, что и они ее приняли, чему Миша очень рад.

Стемнело незаметно. Оксана подумала, что в городе в это время еще светло, здесь же чернильная тьма спустилась с верхушек деревьев и устроилась на берегу озера, словно дама, расправившая складки длинного платья со шлейфом. Звезды кукурузными зернышками рассыпались по небу, а с краешку пристроилась румяная круглобокая луна.

Костер горел, разбрасывая искры. Стало прохладно, и все придвинулись к нему поближе. Спать никому не хотелось, да и рано еще — десяти не было.

С какой стороны появилась женщина, никто не заметил. Она словно из-под земли выросла: все увидели ее, когда она подошла уже совсем близко.

— Доброго вечера вам, добрые люди, — певучим, грудным голосом проговорила женщина.

— Добрый вечер, — за всех ответил Василич.

— Позволите ли мне погреться у вашего костра?

— Конечно, — слегка растерянно сказал Миша и привстал, чтобы уступить ей место, потому что раскладных стульев было только шесть, но она качнула головой: не надо.

— Я на земле устроюсь. Мягкая она, пуховая. Больно хорошо на ней сидится!

И опустилась на траву. Теперь, когда она оказалась ближе к костру, можно было получше рассмотреть незнакомку. На вид ей было лет сорок — сорок пять. Худая, черноволосая, с большими темными глазами, одетая в долгополое платье — не то синее, не то черное, не поймёшь.

— Вы, наверное, местная? Поблизости живете? — поинтересовалась Надя.

— А вы, значит, городские? — вопросом на вопрос ответила гостья.

Василич назвал город, в котором они жили. Оксана еще плохо знала Мишиного друга, но все равно догадалась, что тому не по себе: он не сводил с женщины напряженного взгляда, ерзал на месте, словно ему не сиделось.

«Она не нравится ему», — подумала Оксана и поймала себя на мысли, что и ей незнакомка тоже не по душе.

Оксана сидела ближе всех к ней и уловила, что от той исходит неприятный запах: сырости, тины, чего-то затхлого. Женщина подняла голову и вдруг посмотрела прямо на Оксану. В неверном свете костра казалось, что глаза у нее черные, матовые, как угли, с багровым отливом. Оксана поспешно отвернулась и моргнула. Показалось, конечно. Просто блики пламени.

Женщина протянула руку и похлопала Оксану по колену. Сквозь джинсовую ткань девушка ощутила холод. Ладонь была влажной и ледяной, как дохлая рыбина, и Оксана содрогнулась от отвращения.

— Вы не ответили: живете поблизости? — спросил Миша.

Ночная гостья резко повернула голову в его сторону и улыбнулась. Улыбка вышла жутковатая: широкая, словно бы механическая, обнажающая почерневшие десны.

— Да, милый мой мальчик. Я живу очень, очень близко, — сказала она и захихикала.

«Разве у нее был такой голос?» — подумала Оксана. Прежде низкий, довольно приятный, теперь он звучал по-старушечьи, меленько, пискляво.

Повисла пауза — фраза прозвучала чудно, а еще этот противный смех…