Время кошмаров - [26]

— Ой, спасибо вам огромное! Тут недалеко! — тараторила пассажирка. — Никто не останавливается, все мимо пролетают, а пешком по такой погоде приятного мало!

Она оказалась старше, чем Никита решил поначалу: было ей, пожалуй, за тридцать, не девушка, а, скорее, молодая женщина, которая из-за субтильного сложения издалека выглядела совсем девчонкой.

Юля охотно вступила в разговор с новой попутчицей, поясняя, кто они и куда едут, а та не переставала петь дифирамбы их отзывчивости. Никита не вслушивался в беседу, снова полностью сконцентрировавшись на дороге.

Машина еле ползла. Если дождь не прекратится, до Волгограда они доберутся куда позднее, чем предполагали.

Зазвонил сотовый.

— Ответь, пожалуйста. Кто там? — не отрывая взгляда от дороги, спросил Никита.

— Да, Олег, — проговорила Юля, отвечая на звонок.

«Может, хочет сказать, что ему все осточертело, и они с Ларисой решили вернуться домой?» — мелькнула мысль.

— Олег говорит, их навигатор показывает развилку через семь километров. Ты видишь ее?

Никита перевел взгляд на экран, провел по нему пальцем, чтобы посмотреть, что там, впереди.

— Вижу, — коротко ответил он.

— Говорит, если туда свернуть, то получится сократить путь почти на пятьдесят километров.

«Полтос», — подумал Никита. — Он точно сказал «полтос».

— Дай мне трубку.

Юля протянула ему телефон.

— Братан, свернем? Чего ползти, когда можно срезать? Погода еще хреновая.

— Там, судя по всему, проселок, не трасса. Здесь трассы-то не ахти, а уж…

— Ладно тебе бухтеть! Танки грязи не боятся!

Никита молчал, раздумывая, а Олег продолжал напирать:

— У твоей малышки посадка высокая, проедет, не ссы.

И то, как Олег назвал «Ниссан», который Никита обожал, и за который еще не выплатил кредит, и это пренебрежительное «не ссы» задели, поэтому он с досадой проговорил:

— Ладно, давай свернем.

— Вот и ладушки.

Никита передал телефон жене.

— Ты уверен, что… — начала было она, но Никита перебил, с трудом скрывая раздражение. Не на Юлю злился — на Олега, а еще больше — на себя и свою сговорчивость, неумение говорить «нет».

— Так и правда будет быстрее.

— Не будет, — внезапно раздалось с заднего сидения, и Никита вздрогнул от неожиданности. Он и забыл о присутствии постороннего человека в машине.

— Что, простите? — удивилась Юля.

— Говорю, не получится быстрее. Не нужно вам туда сворачивать.

Никиту поразили не столько сами слова, сколько тон, которым женщина их произнесла. Говорила сухо, напряженно, и Никите показалось, что он знает, почему.

— Ивантеевка на другой дороге остается? В этом дело?

— Нет, — отрезала она. — От той развилки до моего поселка совсем близко. Доберусь.

Никита посмотрел на нее и увидел, как она нервным жестом отбросила со лба темную прядь.

— Это дурное место. Есть же нормальная дорога! Езжайте спокойно.

Юля, кажется, не на шутку занервничала.

— А что с тем проселком не так? Воруют? Застрять можно?

Пассажирка наклонилась вперед, тронула Юлю за плечо и быстро заговорила, понимая, что до развилки осталось не так долго ехать:

— Там раньше кладбище было. Не обычно, а такое, на котором в старину хоронили преступников, убийц, тех, кто не своей смертью умер — утопленников, повешенных, кто упились до смерти. Их не обряжали, не отпевали, не поминали — таких не положено! Бросили в яму — и ладно. А еще некрещенных младенцев, мертворожденных…

— Ладно, ладно, мы поняли, — прервал ее излияния Никита, уже жалея, что проявил милосердие и взялся подвезти экзальтированную девицу.

«Истеричка какая-то!» — подумал он, а вслух спросил:

— И что с того?

Если пассажирка и обиделась на резкость, то виду не подала.

— После революции кладбище с землей сравняли, дорогу проложили. Только зря это сделали: аварии одна за другой, сколько народу там умерло, а еще больше — пропало, исчезло, так и не нашли. Люди боялись по той дороге ездить. Утром еще ничего, а ближе к вечеру… Потом, слава Богу, новое шоссе построили, так сейчас никто из местных на ту дорогу не суется! В округе несколько поселков есть, и ни один человек в своем уме туда на ночь глядя не пойдет и не поедет!

— Но ведь это обычные предрассудки, — пожал плечами Никита.

— Они не любят, когда кто-то на их территорию заходит! — не слушая его, гнула свою линию пассажирка, по-видимому, надеясь убедить Юлю.

— А чего бояться-то? Призраков? Так они бесплотные!

— Призраки, может, и да, а эти… Неупокоенные! Не-мертвые! — Молодая женщина говорила горячо, хотя и видела, конечно, что ей не верят. — Какая вам разница? Можете мне не верить, можете считать деревенской дурой — ради бога! Просто езжайте, как ехали, не сворачивайте туда!

Никита содрогнулся, представив, как он берет трубку и говорит Олегу, что они не поедут короткой дорогой, потому что по ней бродят привидения или кто там они. Можно быть уверенным, Олег поднимет его на смех и весь отпуск будет отпускать на его счет свои дебильные шуточки.

— Слушайте, спасибо, конечно, что поделились с нами…

— Значит, нет?

Юля, кажется, хотела что-то сказать, но Никита твердо ответил:

— Нет. Мы поедем той дорогой.

— Хорошо. Как хотите. Я вас предупредила. — Голос стал отстраненным. — Высадите меня вон там, возле остановки. Автобус подожду.