Время колокольчиков - [60]

Кинематограф казался ближе всего к року и по технологии, и по обстоятельствам рождения. Кроме того, на Западе они выращивали общее дитя — видеоклип, неведомое советским рокерам едва ли не по сию пору. Единственное у нас полноценное произведение искусства в этом жанре — «Поезд в огне» АКВАРИУМА («Полковник Васин»). Все остальное разделяется по категориям учебных работ, великих замыслов, не воплощенных из-за технической бедности, или чисто театральных миниатюр, связанных с музыкой только фактом ее звучания за кадром (всем известно, что фигурное катание сопровождается музыкой, но от этого репортаж о чемпионате по фигурному катанию не становится видеоклипом).

А первый серьезный большой фильм о рок-н-ролле начал снимать еще в 1987-ом киевлянин Петр Солдатенков по заказу ВПТО «Видеофильм» — новой всесоюзной монополии, созданием которой советская бюрократия не могла не ознаменовать рождение нового искусства. То есть искусство было на Западе — а монополия у нас. Солдатенков назвал фильм «Монологи на фоне старого кирпича», привлек к сотрудничеству ДДТ и попытался проследить бардовские традиции в роке. Такая направленность-вызвала негодование ген. директора «Видеофильма» О. Уралова, особенно раздраженного появлением на экране Александра Галича. Фильм начали уродовать так, как не уродовали в 70-е годы; он вышел с большим опозданием, под другим (весьма банальным) названием и в общем не оправдал наших надежд. Зато «Рок» ленинградского режиссера А. Учителя, основной пафос которого заключался в том, что эти уродцы (рок- музыканты) вовсе не такие уж страшные (у них даже дети могут быть!) получил мощнейшую рекламу и оказался вдруг чуть ли не в одном ряду с работами Ромма и Подниекса. Неисповедимыми путями окажутся «шедеврами» «Маленькая Вера», «Такси-блюз» и другие работы в стиле «неоконъюнктура». Впрочем, парадокса здесь нет: те же механизмы и те же люди при них так же согласованно поднимали к парнасским высотам образцовые произведения соцреализма.

Если же говорить о настоящем искусстве, то при жизни рок- культуры успел выйти только один фильм — «Асса» С. Соловьева. Его тоже не назовешь творческой удачей. С. Говорухин играет сильного, гордого и умного человека — «крестного отца» мафии Крымова — который разбивается о ничто, о пару дешевых кукол. Из этого сюжета Соловьев мог сделать высокую трагедию; Крымова убивает сам порядок вещей, не терпящий умных и независимых людей. Но получилась травиалъная мелодрамма «Старый муж, грозный муж». Обильное использование в «Ассе» рок-музыки: КИНО, С. Рыженко, АКВАРИУМА сразу же позволило отнести картину к несуществующему разряду рок- кинематографа и предъявить Соловьеву массу претензий по поводу искажения реального облика рок-культуры. На что М. Тимашева высказала остроумное предположение: а что, если Соловьев, назначая главным рок-героем тусовщика Африку и перенося действие в ресторан, демонстрировал не славное прошлое, а неотвратимое будущее?[72]

Впоследствие многие рок-музыканты: Цой, БГ, Шевчук искали убежища в соседнем кинематографическом доме, но теперь представляли уже не свой родной жанр, а самих себя в качестве актеров.

Мемориал Башлачева

Летом 1988 г. я твердо решил, что пора выходить из игры. Простите за грубость, мне стало скучно убирать за кем-то блевотину или разнимать драку из-за трех рублей в то время, когда в соседнем ДК проходила встреча с Сахаровым. Оставался последний долг. Рок- движение не могло уйти в архивную пыль, не почтив память о Башлачеве прощальным парадом, достойным нашего общего прошлого.

Но быстро выяснилось, что молодежный центр, где работали Света Скрипниченко и Володя Манаев, не может заключить прямого договора ни с одним из престижных столичных спортсооружений. Принудительный посредник при Лужниках — Москонцерт — в разгар подготовки вдруг потребовал, чтобы тяжкие труды по получению денег с мемориала ему компенсировали еще четырьмя коммерческими концертами АЛИСЫ и КИНО в том же Дворце Спорта. «Антисоветские мафиози» очередной раз уступили честным советским чиновникам, поскольку дату мемориала уже с огромным трудом увязали с гастрольными графиками десятка групп. Почувствовав «слабость партнеров», Л. Степанов из Москонцерта мог спокойно сообщить им и о том, что тысяча билетов, согласно предварительной договоренности оставленная для музыкантов, организаторов и их друзей, «реализована через кассы». (Трудно сказать, появились ли вообще билеты на это мероприятие в кассах). А на первом же коммерческом концерте КИНО из-за полного непрофессионализма охраны порядка и администрации началось побоище. «Московский комсомолец» услужливо обвинил в случившемся публику и… Виктора Цоя[73]. Вдохновленные поддержкой демократической прессы, первый секретарь райкома партии, директриса Дворца и Ко запретили концерты АЛИСЫ. Москонцерт не возражал — убытки все равно ложились на молодежный центр. Видимо, только страх перед массовыми беспорядками удержал теплую компанию от того, чтобы запретить заодно и мемориал малоинтересного для них поэта.

Эпохи, даже героические, часто завершаются фарсом. К счастью, в данном случае этого не произошло, и кода «времени колокольчиков» оказалась величественной — достойной самого времени. Все произошло именно так, как и должно было произойти, и 20 ноября 1988 года каждый честно сыграл свою роль. Чиновники делали то, что они делали для нас все прошедшие восемь лет, и умудрились-таки наложить на мемориал печать своей навязчивой заботы, вырубив электричество группе КИНО на последней песне («Почему я всегда оказываюсь крайним?» — с горечью говорил Цой). Охрана так называемого «порядка», представленная в основном комсомольским оперотрядом, компенсировала недостаток профессионализма хамством и откровенной провокацией, чтобы обеспечить материал на тему «разнузданной молодежи» своим партагеноссен для очередной публикации. Впрочем, и отсутствие материала не помешало все той же молодежной газете живописать «бутылки, порванное нижнее белье и презервативы», якобы раскиданные по залу «неформальными группировками»