В 1982-ом году в «могиканских» прическах можно было идти, как и в подштанниках в булгаковские времена, только в одно место — в отделение милиции. Поэтому во внешнем облике и в одежде зверей доминировал «почвенный» стиль «рашен бич» (тоже забирали, но не так скоро и не с такой энергией). Сложнее всех приходилось самому Свинье. Советскую одежду покупать ему было решительно не на что, поэтому волей-неволей приходилось носить то, что присылал из-за границы папа. Но, надо признать, Андрей довольно быстро и успешно приводил буржуазные шмотки в соответствие с «почвенным» идеалом «я ночую на вокзалах».
Тет-а-тет Свинья был вполне разумным и даже приятным собеседником, но если аудитория расширялась хотя бы до двух человек, он (как настоящий потомственный артист) преображался до полной неузнаваемости/невменяемости. Особенно непримирим он был ко всякого рода «мажорству». Однажды, оказавшись гостем подобного рода престижного застолья, он долго слушал разговоры о бабках и тачках, затем удалился на несколько минут и вернулся с тарелочкой, на которой лежало нечто вроде кабачковой икры. Но не икра… Сел за стол и стал есть это 6людо ложечкой, пока окружающие не были отвлечены от солидного разговора странным запахом. Финал застолья можете нарисовать сами.
Деятельность зверей оказалась настолько экзотична для романовского Питера, что отразилась не только в периодике, но даже в монографической литературе. Крупный специалист по коммунистическому воспитанию студенчества профессор В.Т. Лисовский заработал на разоблачениях зверей больше, чем сам Свинья панк- музыкой за всю свою жизнь. (Любопытствующих отсылаю к труду В.Т. Лисовского «Что значит быть современным» — Ленинград, 1984, а также последующие издания). По свидетельству Лисовского, знакомство уважаемого профессора с питерским зверьем состоялось в лектории, где неопрятный молодой человек прервал специалиста по коммунистической морали выкриком: «неправда, панки хорошие!» Поскольку такая формулировка для Свиньи абсолютно нехарактерна, я склонен более доверять его собственной версии: после того как Лисовский сообщил, что Роттен умер от наркотиков (перепутав его с Вишисом), главный панк города и страны вежливо прервал его словами «Не п….!»
Активно рекламируемый ЗООПАРКОМ и КИНО, Свинья стал следующим кандидатом на импорт из Ленинграда. Однако, столь деликатный товар требовал особого обращения — как взрывчатка. Я обратился за помощью к старому товарищу по анархическому движению — вышеупомянутому Лелику, который неосознанно воспроизводил в новой советской действительности яркий аксеновский образ «Васи- англичанина» из «Любви к электричеству». (Впоследствии мой товарищ не раз спасал московское рок-движение в критических ситуациях). Местом отдыха для Лелика служил тот самый «Салун Калифорния», что занимал половину первого этажа наполовину брошенного дома. На всякий случай салун имел два выхода на разные улицы, не считая окон да еще дырок в полу. Салун, словно замок с привидениями, пугал новичка сюрпризами. При попытке спустить воду в сортире на голову неосторожного гостя падал навесной чугунный бачок.
Именно сюда бьша завезена аппаратура наших друзей из Люберецкого дворца культуры и приглашено множество меломанов из разных социальных слоев. Надо сказать, что Лелик и его друзья быстро установили в рядах АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛЕЙ строгую военную дисциплину: концерт те начали почти трезвыми. Впрочем, на качестве игры это отразилось мало. Играть никто не умел. И весь интерес заключался не в музыке а ля ПИСТОЛЗ, а в экзотическом артистизме и феерической наглости главного героя.
Я вчера подумал о весне — ха-ха!
Вспомнил, что ботинки все в говне.
Пива бы попил, да денег нет.
П… пока еще нет, но есть большой минет.
Репризы между песнями были еще веселее текстов.
— Андреи, есть в зале Андреи? — кричал Свинья.
— Есть!
— Ну так держите… бодрее!
В конце представления, от которого старенький дом вибрировал, как стиральная машина, появились люди в форме. Одновременно через выход № 2 быстро испарялась аудитория, согласно пожарному расписанию.
— Что здесь происходит? — спросил старший в патруле.
— День рождения, начальник, — спокойно отвечал хозяин: в его мозолистой руке уже появилась чья-то ксива с днем рождения аккурат в эти дни.
— Какой-такой день рождения, когда здесь одни евреи? — удивился начальник и, приглядевшись к кубинскому студенту Мануэлю, добавил: — И негры.
К счастью, стража порядка предпочла взять с собой из салуна в качестве трофеев не пьяных ленинградцев, а несколько бутылок портвейна.
С тех пор у нас со Свином и его поросятами установились дружеские отношения. Даже сердечные. Периодически ' они наезжали с концертами, вплоть до того, что 1 мая (!) 1983-го года играли в Люберецком Дворце культуры. В течение этих двух лет с АВТОУДОВЛЕТВОРИТЕЛЯМИ происходила, простите за каламбур, творческая эрекция. От примитивных подражаний группа постепенно переходила к самостоятельным работам, чему мы все радовались. В фольклорной манере бьша выдержана песня «Батька Атаман», которую позже пели не только другие рок-музыканты вплоть до АЛИСЫ, но и простые советские люди в застолье.
