Время и судьи без грима - [43]

— Так вот Вы с ней и поменяйтесь. Вы возьмите у нее ее дела, а ей передайте свою командировку, чтобы она ее переоформила на себя.

— Что Вы, что Вы, Владимир Владимирович. Это Вы так заявляете, совершенно не зная нашей обстановки, — сказала Сметанина. — Чечерова Нина Михайловна — член «малого президиума» крайсуда, который всем управляет в суде, и она в такую дыру, в какую посылают меня, не поедет. В Белоозере нет гостиницы, нет столовой, командировочные платят как в сельской местности, по 1 р. 30 коп. Да и дела УДО (об условно-досрочном освобождении заключенных) никто из судей не любит рассматривать, они нудные, неинтересные, и объем работы там лошадиный.

— Пелагея Филипповна, — поинтересовался Кузнецов, — а что это у нас в суде за «малый президиум»? Я что-то такого органа не знаю.

— Да это мы так в шутку, — ответила Сметанина, — промеж себя называем Кафтанову и ее нескольких приближенных, которые управляют в крайсуде всем, а председатель при таком положении царствует, но не руководит. Вашего предшественника это устраивало, да он и побаивался их, у него были грешки: и с женщинами, и, говорят, с машиной, и с дачей. Поэтому он ни с Кафтановой, ни с ее подружками не связывался. Члены «малого президиума» рассматривают самые эффектные, громкие дела, ездят в командировки в крупные города и районы Крайнего Севера, где командировочные 3 р. 50 коп. в сутки.

Кузнецов поблагодарил Сметанину за полезную информацию и сказал, что он ее командировку отменяет и просит пригласить к нему Чечерову. Вскоре в дверях показалась Нина Михайловна Чечерова, молодая, стройная и красивая женщина. Предложив Чечеровой присесть, Кузнецов сначала поинтересовался ее здоровьем, спросил, нет ли у нее каких-либо препятствий для выезда в командировку. Чечерова ответила, что на здоровье не жалуется и никаких препятствий для выезда в командировку у нее нет. «Вот и прекрасно, — сказал Кузнецов, — имеющиеся у вас дела передайте, пожалуйста, Сметаниной, а у нее возьмите командировку в Белоозеро и перепишите ее на себя». При этих словах Кузнецова Чечерова заметно покраснела, но самообладания не потеряла, не сказав ни слова, вышла из кабинета председателя. Минут через десять в кабинет Кузнецова буквально врывается Кафтанова и, не закрыв за собой дверь, срывается на крик: «Заместитель я здесь или не заместитель!?»

Кузнецов уже ожидал Кафтанову и запасся терпением. В ответ на ее вопрос он спокойно сказал:

— Вы пока заместитель, но если будете и дальше так себя вести, то это продлится недолго. Так что у Вас за вопрос ко мне?

— В командировки членов суда посылаю я, — заявила Кафтанова, — и мне лучше знать, кто и чем может и должен заниматься. Почему Вы подменяете меня? Чечерова больна и ни в какое Белоозеро не поедет.

— Я выяснил у Чечеровой, — сказал Кузнецов, — что она здорова и никаких препятствий для поездки в командировку у нее нет. Если она принесет бюллетень, я свое решение пересмотрю, это во-первых, а во-вторых, приказы о командировках подписывает и направляет работников в командировки председатель суда, а заместитель лишь определяет цель и место выезда. Вы на этот раз не должны были Сметанину посылать в командировку, у нее есть серьезные препятствия, Вы их знали, но с ними не посчитались.

— Ну, я на Вас найду управу! — бросила на ходу Кафтанова и выскочила из кабинета.

Минут через пятнадцать звонит Кузнецову заведующий административным отделом крайкома КПСС Михаил Петрович Мезенев.

— Ну, что там, Владимир Владимирович, опять у Вас произошло с Кафтановой?

— Ничего. Она хотела послать в командировку больного человека, я вмешался, больного оставил в суде, а вместо него послал здорового.

— Но она говорит, что Чечерова больна и ехать в командировку не может, — сказал Мезенев.

— Она лжет, Чечерова здорова, и в командировку поедет она.

— Владимир Владимирович, нельзя ли эти вопросы решать в суде без конфликтов, без привлечения к этой проблеме крайкома партии?

— Можно и нужно, — ответил Кузнецов, — и я полагаю, что скоро это время наступит. Вот если я по Вашей просьбе отменю командировку Чечеровой, то подобные конфликты будут еще чаще, чем сейчас, либо я вынужден буду смириться с положением английской королевы — иарствовать, но ничем не управлять.

Вторичный поход Кафтановой в крайком партии с жалобой на председателя остался, как и первый, без последствий. Кафтанова чувствовала, что теряет былую власть над аппаратом суда. Поэтому всеми силами подзуживала первого заместителя председателя крайсуда Мамашина, играя на его самолюбии. «Ну, чем этот сибирский валенок, — говорила она, имея в виду Кузнецова, — лучше тебя? Ты местный, всех знаешь, тебя все знают, уважают, а ты сидишь и терпишь выходки этого сибирского медведя. Он во всем тебя подменяет, сам распоряжается ремонтными работами в суде, даже не спрашивая тебя, сокращает нотариусов, снял со стены доску приема граждан, подбирает кандидатов на вакантные должности, ни с кем не советуясь, да и вообще черт знает что он еще выкинет. А ты сидишь и все это терпишь. У тебя же есть выход на отдел кадров Министерства юстиции РСФСР, вот и звони туда при каждом удобном случае, напоминай им, мол, с ним пора разбираться, а то скоро разбежится весь аппарат суда». В действительности Кафтанова способности Мамашина и в грош не ставила. Она считала его пустышкой. Себя же спала и видела председателем суда, а тут взяли да и прислали какого-то твердолобого сибиряка. Вот она и негодовала.