Я повертел головой, внимательно рассматривая дома, стоящие вокруг меня. Обычные они, в Старом Городе все такие, смесь готики с еще десятком архитектурных стилей. Прямые линии, светлые тона, лепнина там и сям, или даже чего покруче, например – картины прямо на стенах дома.
Картины? Вообще-то они, на самом деле, редкость. Да еще такие необычные. Ладно бы какие-то католические святые, это объяснимо и понятно, но тут-то ими не пахнет. На стене изображены воины, в количестве трех человек, причем каждому достался свой участок, индивидуальный. Двое из них с оружием, один – с флагом.
– Больно стало, – спокойно, как ни в чем не бывало, сказала вдруг Анька. – Наверно, плохи мои дела.
– Не отпевай себя раньше времени, – попросил ее я. – До полуночи еще далеко. Лучше напомни, что ты сказала перед тем, как мы остановились.
– Что мысли разбегаются, как тени, – отозвалась девушка и прислонилась к фонарю, положив руку на живот.
Тени. Они точно жили давно. И вот эти трое ребят, если только это не фантазия какого-то безвестного чешского художника, – тоже воевали не вчера и не позавчера. И отдельно стоит заметить, что солдаты в давние времена редко получали доброе посмертие, потому как через одного были наемниками и мародерами. То есть сражались за отечество того, кто им платит, а после тащили оттуда себе и под себя все, что можно.
Я оказался прав. Перерыв за десять минут два десятка сайтов, я обнаружил фото дома, у которого мы стояли. И он действительно проходил под графой «дом с привидениями». Причем сразу с тремя. Естественно – вояками, которые то ли сдуру, то ли с пьяных глаз дали друг другу посмертную клятву. В смысле – поклялись не разлучаться друг с другом даже после смерти, тогда такое часто практиковалось. Средневековье, дикие времена. А еще про нас говорят, что мы легкомысленно живем в нашем 21 веке.
Один полег на поле боя, а двое других, что вполне резонно, передумали умирать и попытались скрыться от исполнения клятвы в одном из монастырей, куда их покойному приятелю хода не было. Но жизнь не бесконечна, через какое-то время настал их час, неисполненная клятва всплыла, и, само собой, кое-кому пришлось задержаться на нашем пласте бытия.
Так и торчат тут эти трое – одни выпрашивают прощение, другой артачится, а между этими хлопотами все трое пугают прохожих.
Черт, призвать бы эту троицу, да как? Я чешского не знаю, да и потом – в этом городе призраков больше, чем во всем Подмосковье, и, если сюда на зов нагрянет хотя бы часть их – я окочурюсь раньше Аньки.
Но без них мне не обойтись. Все, разгадал я загадку, они должны простить друг друга. Не знаю, какое именно ключевое слово имела в виду Генриетта – прощение ли, сострадание, но я уверен – ответ именно таков.
Правда, я так и не понял, кто к нам пожалует потом, но, повторюсь, это уже детали. Главное сейчас выполнить условие. И я знаю, кто мне поможет.
Даже в укромный уголок уходить не стал, все равно на этой улице кроме меня и Анны никого не было. Все либо дома, либо в центре, так что – никаких свидетелей.
Моя подруга даже откашляться от вонючего дыма, который появляется после использования зелья призыва, не успела, а Жанна уже была тут как тут.
– Праздник вообще-то, – укоризненно заявила мне она. – Я только-только на колокольню забралась, по лестнице, прямо как живая, и тут ты меня сюда выдернул. Так нечестно!
– В этом доме обитают три духа, – даже не стал вступать с ней в дискуссию я. – Гони их сюда, нам надо пообщаться.
– А они меня послушают? – засомневалась Жанна. – Я им никто.
– Пусти в ход женские чары, – топнул ногой я, не обращая внимания на Аньку, которая с удивлением на меня смотрела. – Скажи, что ты главный ревизор из Всемирного Управления духов, призраков и фантомов, проводишь перепись наиболее значимых неупокоенных душ в Праге. Ну или придумай что-то еще. Но они должны быть тут через пять минут максимум!
И ей удалось это сделать. Не знаю уж, какие аргументы она использовала, но вскоре три духа в кожаных доспехах века шестнадцатого на самом деле выскочили на улицу, пытаясь догнать мою помощницу.
– Ну покажи еще раз! – орали они, причем я их прекрасно понимал, хоть по-чешски почти ничего не знал. – Ну что тебе, жалко?
– Есть разговор, – остановил я их, поймав очередной недоуменный взгляд Аньки. Разумеется, она и эту троицу не видела. – Надолго не задержу.
– А? – удивился один из них, с изрядных размеров дырой в груди. Видать, это его первого убило. – О! Мое почтение слуге Смерти!
Стало быть, меня тут так величают? Красиво. И, что важно, почтение не меньшее, чем у нас, это хорошо. Может, и договоримся.
И – не договорились. Сначала эта троица витиевато пыталась нас запутать, даже разыграла сценку под названием «Никогда и ни за что!», но после созналась в том, что им и на грешной Земле неплохо живется. Их тут уважают, вон даже нарисовали на доме, и такой славы, как после смерти, они при жизни сроду не видали.
А время шло, часы на колокольнях то и дело отбивали очередную четверть часа.
Ох и побегали мы по Праге в тот вечер! Ой, как побегали, причем со смартфонами наперевес. На моем – список местных привидений, на Анькином – карта города.