Время греха: Роман - [8]
Помимо «равных» прав с мужчиной, помимо привилегий, установленных законом, возник и механизм определенного психологического давления на мужчину, уделом которого оставался лишь героизм на фронте или на производстве. Любое недовольство мужем можно было выставить напоказ — в бесчисленные месткомы, профкомы, парткомы и прочие надзорные (за жизнью советских людей) инстанции. Излюбленной темой стало пьянство, вплоть до временного ограничения дееспособности. При этом никто не задумывался о причинах. Борьба была объявлена с последствиями.
Возникает другой вопрос — если «материнство, женщина, дети» были вознесены на пьедестал, то отчего ухудшалась демографическая ситуация? Не потому ли, что слово «отец» практически было выведено из оборота и о нем вспоминали чаще с негативным оттенком. Патриархальная семья дореволюционной России не нуждалась в планировании семьи. Количество рождавшихся тогда детей говорит само за себя. Или пропаганда «защиты материнства и женщины» была лишь пустым лозунгом? Не совсем. Советская власть попыталась решать эту проблему путем стимулирования рождаемости, выплатой денежных пособий, предоставлением квартир одиноким матерям без очереди, но все было бесплодно, потому что опять же боролись с последствиями, но игнорировали причины. А ведь трагедия продолжается, хотя и оборачивается уже в некий фарс под названием «материнский капитал». К нему мы еще вернемся.
Капиталистический Запад процентное соотношение полов среди своих наемных работников не интересует. В любом бизнесе важна единица, ее независимость, мобильность, эффективность, а какого она будет пола, разницы нет. Институт семьи теряет свое прежнее значение, однако, западные государства, в отличие от России, предпринимают определенные меры для его упрочения и сохранения. При юридически закрепленном равенстве полов, и даже разрешении, в отдельных странах, однополых браков, признании понятия «гражданский брак», сохраняются немаловажные принципы, одним из которых является малый семейный бизнес, присущий прежнему «традиционному обществу», где семья была первичной не только социальной, но и хозяйственной единицей общества, небольшим предприятием со своими средствами производства для выработки продуктов на личное потребление, на продажу и т. д. — крестьянские (фермерские) хозяйства, мелкое кустарное производство, сфера общественного питания, торговля. Сама процедура развода непроста и довольно длительна по времени. И третье, это решение вопроса с кем остаются дети после развода. Да, безусловно, процент неполных семей, где мать остается с детьми больше, чем тех, где воспитание ребенка берет на себя отец. Но, во-первых, это соотношение имеет явную тенденцию к выравниванию, а, во-вторых, не идет ни в какое сравнение с современной Россией, где только-только начинается борьба отцов за уравнивание своих прав, хотя судьи, где по-прежнему имеет место преобладание женского пола, рассматривают подобные дела фактически прецедентно: «Так было всегда! Ребенок остается с матерью!». Кстати, о судьях…, можно вспомнить Чехова: «Назначайте женщин судьями и присяжными, и оправдательных приговоров не будет вовсе!».
В СССР хозяйственная функция семьи была просто объявлена частнособственническим пережитком капитализма, спекуляцией, эксплуатацией — в общем, тягчайшим преступлением. На селе крестьяне были насильственно согнаны в колхозы, лишены земли, скота, средств производства, то есть, превращены в наёмных работников. В городах было запрещено заниматься ремеслами и оказывать какие-либо платные услуги в частном порядке. Семья, не связанная серьезными хозяйственными узами, совместным трудом для выживания и повышения благосостояния, неизбежно становилась сожительством под одной крышей разнополых людей, распадающимся по любой их прихоти, при любом достаточно серьезном испытании. Отпадала также необходимость в рождении многочисленного потомства.
В России к этому добавилось максимальное упрощение процедуры развода, и их количество выросло во много раз. Количество детей, оставляемых отцу по-прежнему минимально, чаще всего это происходит лишь по причине отказа матери от ребенка. К 90-м годам мы вышли, уже имея перекос в главной социальной основе общества — в семье, возглавляемой женщиной. Казалось, рыночная экономика позволит воссоздать ту самую хозяйственную единицу, которой была когда-то семья, что позволит ее сплотить, усилить. Ан нет! В ней никто уже особо и не нуждался. Объявленная свобода была воспринята, как вседозволенность во всем. Какая-то ни было, мораль рухнула в одночасье. Все куда-то побежали, устремились. Мужчины брать реванш за поражение в правах, женщины — за удержание, упрочение и развитие достигнутого. Путь один — через материальное благополучие. Началась новая гражданская война, все против всех, в которой не будет победителей, а лишь одни побежденные! Разбогатевший мужчина меняет опостылевшую ему своим вечным «пилением» жену на другую, более молодую, красивую, главное — более покладистую, потом на третью, четвертую и т. д., даже и не связывая себя узами брака. Также могла поступить и женщина, однако, роль бессловесного мужа — домашнего работника, воспитателя детей ее тоже устраивала, поэтому если мужчина соглашался со своим положением, такие семьи сохранялись. Увеличилось количество разведенных или одиноких женщин с ребенком (и не одним) на руках. Всеобщий бардак, потеря тотального контроля над населением, в том числе и в новой сфере — налогообложении, вызвало резкое увеличение отцов — неплательщиков алиментов. Подсознательно или осознанно, но это была определенная месть со стороны мужчин, лишенных права голоса в своей семье, в том числе и в вопросе о потомстве, поставленных в зависимость от жен, униженных собственной неполноценностью, неспособностью по вине государства содержать семью, находивших утешение в пьянстве, опять же грозившим всеобщим и публичным порицанием и наказанием. Появилось огромное количество просто одиночек, как мужчин, так и женщин, вовсе не собирающихся создавать семьи или отодвигающих подобные планы в неопределенное будущее, поскольку главным для них стала «успешность» и собственный эгоизм — жить ради себя, жить для себя, без каких-либо ограничений.
Слуги государевы — дети тех, кто стяжал славу России на полях Северной войны, среди украинских степей, белорусских болот и «финских хладных скал». На войне трудно сохранить благородство, но возможно. Молодому офицеру Алексею Веселовскому придется не только пройти через поле брани, но и пережить трагическую любовь, ссылку, потерю семьи, пронести сквозь все испытания верность долгу и присяге, не соблазнившись заманчивыми предложениями сменить государство и службу. Так поступали многие, верно и храбро служившие России, ибо они были иностранцами, наемниками, а не истинными слугами государевыми.
Кто они — слуги Государевы? Это офицеры великой армии Петра. Армии, прошедшей через все горнила Великой Северной войны, испившей всю горечь первых поражений и заслужившей фанфары победы в свою честь при Полтаве. Русские офицеры — сыны дворянские Петр Суздальцев и Андрей Сафонов, их воспитатель, старый солдат Афанасий Хлопов, шотландец, профессиональный ландскнехт Дуглас МакКорин, отвоевавший всю жизнь в разных армиях, но признавший, что ему нигде так не было хорошо, как с русскими, — вот те, кто образовал костяк новой армии Петра.
В российской военной историографии «южное» направление всегда довлело над «северным». Между тем, по своей продолжительности войны Руси — России со Швецией превосходят все конфликты с другими неприятелями. Автор книги использовал немало источников, в том числе и новейшие исследования «северных» войн, материалы последних научных конференций, состоявшихся в прошлом, юбилейном, году, когда отмечались и 300‑летие Полтавской «преславной баталии» и 200‑летие завершения семивекового противостояния — Фридрихсгамский мирный договор, по которому Великое Княжество Финляндское вошло в состав России.
Рассказ о том, как прогулка по морскому побережью превращается в жизненный путь.
Однажды окружающий мир начинает рушиться. Незнакомые места и странные персонажи вытесняют привычную реальность. Страх поглощает и очень хочется вернуться к привычной жизни. Но есть ли куда возвращаться?
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Когда твой парень общается со своей бывшей, интеллектуальной красоткой, звездой Инстаграма и тонкой столичной штучкой, – как здесь не ревновать? Вот Юханна и ревнует. Не спит ночами, просматривает фотографии Норы, закатывает Эмилю громкие скандалы. И отравляет, отравляет себя и свои отношения. Да и все вокруг тоже. «Гори, Осло, гори» – автобиографический роман молодой шведской писательницы о любовном треугольнике между тремя людьми и тремя скандинавскими столицами: Юханной из Стокгольма, Эмилем из Копенгагена и Норой из Осло.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Французская романистка Карин Тюиль, выпустившая более десяти успешных книг, стала по-настоящему знаменитой с выходом в 2019 году романа «Дела человеческие», в центре которого громкий судебный процесс об изнасиловании и «серой зоне» согласия. На наших глазах расстается блестящая парижская пара – популярный телеведущий, любимец публики Жан Фарель и его жена Клер, известная журналистка, отстаивающая права женщин. Надлом происходит и в другой семье: лицейский преподаватель Адам Визман теряет голову от любви к Клер, отвечающей ему взаимностью.