Время года — зима - [4]
Таких занятий было всего несколько, закончились и они. Мальчиков и девочек снова объединили и велели всем приобрести лобзики. Томе его сразу же купили, и это стало для нее настоящим событием. На протяжении целой недели вечерами она подолгу вертела его в руках, рассматривала, вставляла и натягивала металлическую пилку с зубчиками, затем раскручивала. По неясным причинам занятия отменили, и новый лобзик отправился на антресоль. Тамара расстроилась, потому что работать с деревом ей хотелось куда больше, чем корпеть над выкройкой фартука, копаться в швейной машинке или стоять у плиты. И понятно почему, влияние тети. Анна жила вместе с бабушкой. В их доме имелась комната, служившая ей рабочим кабинетом и мастерской. Если она была заперта, это означало, что тетя Аня работает. Каждый раз, когда Тома бывала у них в гостях, ее тянуло туда словно магнитом. Даже кошка не настолько ее занимала, сколько эта комната. И когда ее тетя отсутствовала или была занята чем-нибудь другим, Тому туда пускали.
Анна была человеком творческим и редко спала по ночам. Запираясь в своем кабинете, она работала до утра, рисовала, вырезала по дереву, читала. Кабинет ее был завален книгами. С годами их количество росло, и в один прекрасный день для новой книги не нашлось места ни на одной из полок огромного книжного шкафа. Тогда Анна начала складывать их на полу, временно. День ото дня стопки увеличивались, пока вся стена до самого потолка не оказалась заставлена новыми поступлениями. Отношение к книгам в семье было крайне бережное. И именно Анна приучила всех мыть руки перед тем, как взять книгу. Перед чтением каждый том оборачивался в бумагу. Это было незыблемое правило, которое все соблюдали.
Для резьбы по дереву у Анны имелся специальный инструмент. Результатом ее работы были вычурные фигурки божков и чертиков, которые вешались на стену или ставились на полочки. И божки, и чертики улыбались и выглядели дружелюбно. Фигурки окрашивались и вскрывались лаком. Самые удачные работы украшали стену гостиной. Рисование для Анны было чем-то вроде хобби, но результаты, которых она в нем достигла, были недалеки от профессиональных. Все необходимое у нее также имелось: краски, холсты, кисти. Первые ее три картины красовались дома. Были и другие работы. Она их не продавала, дарила.
Когда вся семья на какое-либо из празднеств собиралась вместе и каждый был при деле, девочка бродила по квартире, то и дело посматривая на дверь заветной комнаты. После закусок и горячего она получала туда доступ. Оказавшись в кабинете Анны, первым делом отправлялась к письменному столу и усаживалась в удобное крутящееся кресло. Она открывала верхний ящик, в котором среди множества еще незаконченных фигур будущих самодельных шахмат и кисточек для рисования, отыскивала два грецких ореха. Это были лакированные орешки. Она часто наблюдала, как в периоды раздумий Анна перебирала их в руке. Ладошка у Томы была маленькая, и у нее так не получалось, но все равно, завладев орехами, она вертела их в руке и подолгу рассматривала названия книг в стопках. Странным образом книги держались и не падали. Заинтересовавшись каким-нибудь названием, Тома бросала орехи обратно в ящик и направлялась к намеченной цели. Чтобы достать нужную книгу, ей приходилось двигать остальные. Пока она перекладывала книги с места на место, ее внимание отвлекалось на другие названия и других авторов. За этим занятием она могла провести, пожалуй, весь вечер. Но каждый раз ее звали пить чай со знаменитым ореховым тортом в исполнении бабушки. Она была хранителем семейного рецепта этого вкуснейшего кондитерского изделия. От такого лакомства Тома отказаться не могла. Девочка быстро съедала свой кусок, доливала себе еще чаю и со вторым куском торта, несказанно радуя своих родных хорошим аппетитом, отправлялась обратно в комнату своей творческой тети. Кушая торт, Тома подолгу рассматривала те три картины, которые когда-то нарисовала Анна. Два пейзажа и портрет. Кто был тот бородатый мужчина в свитере, который так походил на Хемингуэя, никто не знал, а тетя никогда не рассказывала. Возможно, это и был Хемингуэй. Тамара видела эти картины уже тысячу раз, но снова и снова рассматривала их тщательнейшим образом, словно искала новый мазок, который мог появиться в ее отсутствие. Затем, допивая чай, она просматривала все отобранные ею книги. Чтобы забрать их домой, нужно было получить разрешение хозяйки. Это была формальность, к которой Тому приучили. На самом деле ей разрешалось брать любые книги без исключения.
Отложив книги в сторону, она отправлялась к дивану, заглянув под который, извлекала из-под него поленья. Они всегда там лежали. Ей было известно, что это материал для будущих фигурок и рамок. Тома уже легко могла различать породы дерева и знала, каков срок выдержки у той или иной деревяшки. Самым древним было полено из груши, его выдержка близилась к семи годам. Его Тома держала в руках дольше, чем все остальные. Груша не крошится. Эта порода дерева хорошо подходит для работы с мелкими деталями, например, с чертами рожиц у фигурок. Орех — самая твердая порода дерева, в работе с ним нужен специальный инструмент, так как сложности возникают уже при нанесении контуров будущего изделия. Знала Тамара, из какого состава получается насыщенный коричневый цвет изделия или светлый, почти желтый, под дуб. Все это в свое время ей рассказала Анна.
«Осенью чувства мои обострялись, я влюблялся. Однажды я был влюблен в двух женщин сразу». Несмотря на страстное желание молодого человека, который после каждой встречи с одной из своих возлюбленных пребывает в смятении, чувствует острее, книга вовсе не о любви как таковой. Главный герой, и мы вместе с ним, постоянно пытается осмысливать и переосмысливать основные жизненные истины, все больше погружаясь в основы психоанализа и попытки понять себя и окружающих.
В сборник «Невидимая струна» в большинстве своем вошли стихи из моего кинопроекта «Переводчик». Мой главный герой с объектом своей страсти познакомился в весьма необычном для него месте. Чувство полыхнуло и пути назад уже нет. А он, в придачу ко всему, еще и последний романтик. Посвящается В. В.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.