Время гарпии - [6]

От облегчения крылатая гоблинша чуть не упала в обморок.

— Что ж, — молвила Ги-гиена, отступая в сторону и освобождая проход. — С этим испытанием ты справилась. Можешь переходить к следующему.

— Я так рада, что мне удалось не ошибиться и найти подходящий ключ, — пролепетала Глоха, совладав с дрожью в коленках.

— Ну, тут риска никакого не было. Они все подходили.

— Так что же? Ты блефовала, когда угрожала меня съесть?

— Ни капельки. Если бы ты не смогла открыть замок, я бы тебя, само собой, слопала и не поморщилась. Но мне трудно представить, как можно что-то тут не открыть, если все ключи подходят ко всем замками.

— Вот те на, а я голову ломала! Но если все так просто, в чем же заключалось испытание?

— Ну, не знаю, по-моему, тебе оно далось не так уж просто. А испытание… испытание было на храбрость. Ты не спасовала, а потому можешь пройти.

— На храбрость? Но ведь я же отчаянно трусила.

— Эка невидаль, трусила. Храбрость не в том, чтобы ничего не бояться — это только дуракам никогда не страшно, — а в том, чтобы уметь справляться со страхом. Всякий разумный человек перед чем-нибудь робеет, но только трус позволяет робости управлять собой.

— Надо же, а я до этого и не додумалась.

— Ну а додумайся ты, какой прок был бы от этого испытания? Оно ведь на храбрость, а не на догадливость.

— Интересно, а на что будет следующее испытание? — задумчиво пробормотала Глоха.

— Ясное дело, на сообразительность, — буркнула Ги-гиена и, свернувшись клубочком так, что шелковистый хвост прикрывал безупречно чистую кожаную нашлепку носа, погрузилась в мирную дрему.

Крылатая гоблинша двинулась по коридору дальше. Два испытания остались позади, однако радоваться она не спешила. Чему тут радоваться, если ей уже дважды пришлось пускать в ход всю свою догадливость и способность к рассуждениям, а испытание на сообразительность, как выяснилось, еще только предстояло. Однако деваться было некуда: оставалось только идти вперед.

Коридор оказался длинным, и чем дальше она шла, тем теплее становилось вокруг. Скоро сделалось по-настоящему жарко, до такой степени, что Глохе захотелось снять блузку. Однако сделать это, не говоря уж о том, чтобы остаться без юбки, было бы неприлично, поэтому чтобы охладиться, она выбрала единственно приемлемый для благовоспитанной крылатой гоблинши способ — распростерла свои оперенные крылышки и стала обмахиваться ими, как двумя опахалами или веерами. Это дало некоторое облегчение, однако приходилось признать, что у Тучной Королевы холодные вьюги получаются куда лучше.

Жар усиливался. Пол раскалился настолько, что подметки туфелек начали дымиться, и хотя Глоха, чтобы не обжечь ножки, начала приплясывать, ее вскоре окружило дымное облачко.

Гоблинша была близка к отчаянию, но неожиданно увидела у стены маленький фонтанчик. Он не работал, однако, когда девушка подбежала к нему и нажала магическую кнопку, из него забила струйка восхитительной, просто волшебно прохладной воды. Подставив пересохшие губки под живительную струю, Глоха сделала несколько больших глотков, и ей стало гораздо легче. Да и дым рассеялся.

Переведя дух, девушка двинулась дальше. Жара ей больше не досаждала, и обмахиваться крыльями не было нужды, однако она так радовалась избавлению от зноя, что продолжала приплясывать и подскакивать, расправляя крылья. Коридор был не настолько высок и просторен, чтобы в нем можно было летать по-настоящему, но его размеры вполне позволяли пролететь несколько шагов. Это забавляло и ускоряло движение, а позабавиться Глоха была не прочь. Тем более что впереди ее ждали не забавы, а нечто весьма серьезное.

Наконец коридор расширился, и перед ней открылся небольшой зал, посреди которого находилось какое-то растение. Разглядеть с такого расстояния, какое именно, Глоха не могла, но все равно порадовалась — растения, особенно с красивыми цветочками, ей всегда нравились.

Она двинулась к нему, но тут произошло нечто странное — ее продвижение замедлилось. То есть ножки девушка переставляла в том же темпе, но вот вперед почти не продвигалась.

Поняв это, Глоха ускорила шаги, а потом побежала, еще и помогая себе крыльями, но результат оказался более чем плачевным — с каждым шагом скорость падала: создавалось впечатление будто она увязает во все более и более уплотняющемся, густом как патока воздухе.

Подпрыгнув и расправив крылья, Глоха медленно воспарила к потолку, а потом так же медленно стала опускаться на пол.

А опускаясь, задумалась. Чувствовала она себя вполне нормально, из сил вовсе не выбилась, а вот двигаться почти не двигалась. Чем это можно объяснить?

Разумеется, не чем иным, как испытанием. Поскольку же, как ее предупредили, испытание предстоит на сообразительность, то придется соображать.

И она начала соображать. Прежде всего следовало уяснить, с какого рода явлением ей придется иметь дело. С этой целью Глоха поставила опыт: подняла кошелек и выпустила его из рук. Он стал медленно опускаться, но когда она попыталась перехватить его в падении, оказалось, что и рука ее движется ничуть не быстрее. Поймать кошелек было трудно, тем более что ножки ее еще не коснулись пола после оказавшегося прямо-таки затяжным прыжка. А когда коснулись, девушка уселась на пол и задумалась, поглядывая на растение. Теперь она знала, что это такое — хвойная