Время дождей - [50]

4

С утра центр Клайчева — Холм — полностью перешел в распоряжение съемочной группы. Погода налаживалась, ретрансляторы не переставая передавали закарпатские народные и эстрадные мелодии. Вестибюль гостиницы заполнила «массовка». На площадь снова устремились зрители.

Позднова, Терновский и Буторин с утра отправились за сувенирами. Ходили они долго. Гулкие каменные улицы каждый раз выводили на центральную площадь к бывшей ратуше — рядом со свешивавшимся над тротуаром красноватым металлическим петухом. Торговали магазинчики в важных, тесно приставленных один к другому трехэтажных домах. Их строгий строй повторялся в камнях площади. Сотни людей толпились на тротуарах в ожидании съемок.

У витрин туристического бюро висели отглянцованные фотографии.

— Не наши? — Ассоль замедлила шаг.

У стенда уже стояло несколько человек, Буторин заметил среди них Мацуру и старичка администратора.

— На нас заказали? — спросил он.

— Наш друг побеспокоился, — Мацура показал на старичка, попыхивавшего длинной трубочкой, — фотографии вышлют в Москву.

Буторин оглядел снимки.

— Только Кремер нигде не получился.

— Какая жалость, — огорчилась Ассоль.

Старичок засмеялся:

— Чисто женская реакция!

— Память далеких веков. Да, — Терновский увел разговор дальше от сделанного Буториным замечания.

— Смотрите! — перебил Буторин. — Володя Пашков! — Он показал на районный отдел внутренних дел. — Странно!

Все обернулись: Пашков с инспектором по особо важным делам Ненюковым входили в милицию.

— Бежит время! — Мацура взглянул на часы. — Надо идти.

Только старичок администратор оставался безучастным.

— Заявку прислали: к нам боксеры едут, на май обещались гандболисты… — Он кивнул на опутанную проводами автомашину съемочной группы: — Как подумаешь, какой ужас творили здесь…

Огромная автомашина «Урал» давала ток расставленным вдоль тротуаров осветительным приборам.

Старичок поднял узкую ладошку.

По дороге Буторин несколько раз оглядывался — Пашков так и не появился.

Из-за съемок обед подали раньше. Первыми кормили участвующих в массовых сценах солдат войск Прикарпатского военного округа. Легче обычного порхали по залу официантки.

Наконец солдаты показались в вестибюле. На площади раздались команды к построению. Взвод за взводом проходил мимо замка, выламывались мальчишеские голоса:

— Не пла-а-ачь, девчо-о-онка, пройдут до-ожди!…

Сразу же в ресторан пригласили отъезжавших с дневным автобусом. По традиции их столы украшали букетиками первых цветов и открытками с пожеланиями: «Счастливого пути! Приезжайте в Клайчево!»

Обед прошел скучно. Пашков к столу опоздал и сидел молча, не вступая в разговор. Один раз он все же заговорил — намекнул на возможные с его стороны публичные извинения, но Антонин Львович сухо поджал губы. Вероники и Шкляра в ресторане не было. Кремер к столу не спускался.

После обеда Терновский сразу исчез — его потертый портфель и замшевая развевающаяся курточка быстро промелькнули в дверях.

Пашков заперся в номере.

«Кривляка! Хвастун! — Он сам напросился на неприятный разговор с сотрудниками уголовного розыска. — О, эта унизительная привычка тянуться за чужим вниманием!»

Перед обедом, когда он вышел из гостиницы, ему показалось, что проходивший мимо Ненюков посмотрел на него внимательнее обычного.

— Владимир Афанасьевич? — не выдержал он.

— Вы в центр?

— Я провожу вас…

По дороге он не умолкал: запас удачных наблюдений, сентенций — собственных и чужих — израсходовал в несколько минут. Все, что говорил, представлялось необычным и удивительным.

Опомнился у милицейского дома.

— Заходите, — предложил Ненюков.

Они поднялись в кабинет, выходивший окнами на центральную площадь. Начальник уголовного розыска встал из-за стола, Пашков крепко, как знакомому, пожал ему руку.

— Володя Пашков.

— Помню, — Молнар показал на стул рядом со столиком, сам отошел к стене, к висевшей в простенке цветной фотографии эрдельтерьера.

— Я хочу спросить, — Ненюков не сел, поправил накрахмаленную сорочку, одернул манжеты. Пашков давно заметил, что инспектор предпочитает чистый хлопок, а запонки Ненюков и Гонта носят одинаковые — с изображением античной богини. Однако вопрос не имел отношения к его наблюдениям. — Скажите, та проверка Терновского после лекции…

Пашков насторожился.

— Вы смотрели телеспектакль «Мари-Октябрь», я понимаю. Что означала вся эта инсценировка?!

— Владимир Афанасьевич! — Он что-то лепетал, все звучало наивно. — Найти шедевры!… Хотелось узнать, как прореагируют на свидетеля! Мы все здесь не доглядели!

Ненюков прошелся по кабинету.

— А древние иконы, которые вы предлагаете?

— Никаких икон! — Он поднял ладонь, вторую прижал к груди. — Клянусь!

— Что с часами?

— Дело не в них. Такое преступление… Понимаете? А вокруг все чего-то ждут, едят, пьют. Тордоксой занимались Ассоль и Мацура. Ассоль — человек глубоко порядочный!

— Вы присваиваете функции должностных лиц.

— Но не для себя же я стараюсь! — у него навернулись слезы.

— Какое наивное представление о расследовании! Кто с кем переглянулся, кто покраснел… — Молнар покачал головой.

— Мы запрещаем подобную деятельность, — сказал Ненюков. — Кроме того, это сейчас становится опасным!