Время для перемен - [15]

Тем временем господин Синявин представил прославленного адмирала надзирающему на Балтийском заводе за постройкой кораблей старшему помощнику судостроителя Ивану Боброву и консультанту – капитану второго ранга Константину Синельникову. С Иваном Бобровым все было ясно. Юноша совсем недавно закончил кораблестроительное отделение морской академии и теперь был очень горд, что ему доверили ассистировать такому корифею кораблестроительной науки как академик Крылов. Да и об истинной сущности «консультанта» адмирал фон Эссен догадался сразу – несомненно, это был пришелец из будущего, который даже не пытался скрывать перед окружающими свою «инаковость». И тут же «пришелец» удивил Николая Оттовича, сказав, что давно его ждет. Мол, основные узлы и механизмы уже установлены на свои места – и теперь пришло время объяснять практику (то есть адмиралу фон Эссену), что и как на этих кораблях будет работать в бою.

По Балтийскому заводу, где у достроечных стенок стояли почти готовые к испытаниям «Гангут» и «Петропавловск»[2], они все эти дни так и ходили вчетвером. И тут оказалось, что основные секреты у так называемых карманных линкоров все же скрываются внутри. Например, схема бронирования. Адмирал Эссен прежде такого никогда не видел. Двухслойная разнесенная броня не просто висела мертвым грузом поверх обшивки, как на броненосцах предыдущих серий, а была встроена в силовой набор корпуса, при этом ее отдельные листы не крепились к стрингерам и шпангоутам болтами, а скреплялись между собой шпонками типа «ласточкин хвост». Четыре дюйма внешней брони, десять дюймов межброневого зазора, заполненного сотовой панельной конструкцией из металлического листа, и десять дюймов внутренней брони главного пояса прикрывали борт от первой до последней башни и с обеих сторон замыкались десятидюймовыми броневыми траверзами. Защита, как объяснил кавторанг Синельников, на вырост, достаточная для противостояния четырнадцатидюймовым[3] бронебойным снарядам. В оконечностях бронирование было однослойным, постепенно утончаясь с четырех до трех дюймов. Вполне достаточная гарантия от поражения фугасами всех калибров и вызванных этим обширных затоплений.

Не меньше адмирала удивила артиллерия как главного, так и противоминного калибра. То, что девять двенадцатидюймовых орудий располагалась в трех башнях (двух линейно-возвышенных на баке и одной на юте) для него секретом уже не было. Но вот то, что они поднимались на угол возвышения в сорок градусов, по дальнобойности вдвое превосходя такие же орудия «бородинцев», новостью стало. На больших дистанциях боя, как сказал кавторанг Синельников, «Гангут» или один из его собратьев с легкостью нашинкует любой из существующих броненосцев – хоть даже уродца адмирала Фишера, потому что его снаряды будут попадать в тонкую, всего тридцать миллиметров, бронепалубу этих кораблей. Еще никто в мире не вел бой на дистанциях свыше ста кабельтовых, и поэтому пока никому не известно, с каким грохотом взрываются несчастливчики типа «Худ», которым снаряд пробил недостаточно прочную горизонтальную броню и рванул в погребах. Уже потом толщина палубного бронирования вырастет до шести и даже восьми дюймов… На «Гангутах» над главным поясом палубная броня изначально составляла восемь дюймов, к оконечностям снижаясь до полутора.

И никаких трехдюймовых противоминных пушек. Противоминный калибр составляли двенадцать пятидюймовых пушек, сгруппированных в шесть универсальных двухорудийных башен, угол возвышения которых вполне достаточен для того, чтобы вести огонь по аэропланам и дирижаблям. А если учесть, что длина ствола этого орудия составляет шестьдесят калибров, то эта батарея будет вполне серьезным аргументом и в сороковых годах двадцатого века. Имелись бы соответствующие системы центральной наводки на морские и воздушные цели.

Но самое интересное, если не считать бронирование и артиллерию, лежало в низах, где всем заведовали механические чины, которые на русском флоте, еще не избавившемся от предрассудков парусной эпохи, считались как бы низшей кастой. Некоторые строевые командиры туда даже и не лазили. Ибо незачем – все равно они в этой механике не разбираются, а для того, чтобы содержать свое заведование в порядке, на корабле есть старший инженер-механик… Но Николай Оттович был не таков – и именно поэтому его «Новик» в свое время считался наилучшим кораблем в Порт-Артурской эскадре. А в низах его ждал сюрприз, да не один. Во-первых – котлы с чисто мазутным отоплением. Одним махом из команды минус двести человек кочегаров. Во-вторых – невиданные нигде в мире турбозубчатые агрегаты в качестве силовых машин (как поведал все тот же господин Синельников, они значительно превосходили по своим характеристикам прямоприводную паротурбинную силовую установку того же «Дредноута»). Ни тебе турбин крейсерского хода (по факту оказавшихся ненужными самим англичанам) ни турбин заднего хода – вместо них на линкоре имелся сюрприз за номером три. И этим сюрпризом (о котором господа Синельников и Бобров могли рассказать только на словах) оказались винты переменного шага, позволяющие выставлять лопасти в положение переднего хода, заднего хода, а также в случае отключения силовой установки ставить их во флюгерируемое положение. И если переключение турбин переднего-заднего хода в классической схеме занимает достаточно серьезное время, ибо нельзя так просто дать пар в холодную турбоустановку (а если делать это часто, то она быстро ломается), то лопасти гребного винта переменного шага перекладываются из одного крайнего положения в другое меньше чем за полминуты.