Время действовать - [4]

Вообще-то ячейка всегда была чем-нибудь набита. Всякими дурацкими памятками от руководства редакции, и от инструкторов зала физподготовки, и от клуба деятелей искусства, и от отдела кадров. Все на том неудобоваримом шведском языке, который употребляется для разного рода сообщений. Если и доводилось копаться в ячейке с интересом, так это лишь тогда, когда должно было прийти извещение о зарплате.

Но теперь сверху лежал красный конверт. Он просто кричал, что произошло что-то необычное. Я проверил адрес — ясное дело, на мое имя — и выпотрошил конверт.

Внутри лежала компьютерная дискета и записочка: «Моему ночному другу».

Я осторожно положил дискету в ячейку. Хотя, конечно, на ней не было никаких отпечатков пальцев. И никаких опознавательных знаков. Но я на всякий случай извлек конверт из корзины для бумаг и подошел к Беате, секретарше.

— Как это к нам попало?

Я помахал красным конвертом. Беата раздраженно подняла голову от графиков дежурств:

— Дорогой, откуда мне знать? Спроси у вахтеров или в экспедиции.

Надо было так и сделать. Впрочем, нет. Мне надо было сделать нечто совсем другое. Порвать красный конверт и все его содержимое на мелкие клочки — пальцами и зубами, швырнуть на пол и попрыгать на нем, кинуться в подвал и бросить все в какую-нибудь горящую топку, бежать из «Утренней газеты», из Стокгольма, из Швеции. Смыться домой и спрятаться под кроватью.

Но я положил конверт в ячейку и задумчиво повертел дискету в руках. В компьютерах девчонка разбиралась. Даже адрес на конверте не написан от руки, а напечатан.

Иллюстрациями у нас ведал Вилле. Он сидел над списком заданий. Один из пресловутых ромбовидных столов был у него в единоличном владении — с компьютером, пятью телефонами (двумя для связи с радиофицированными машинами) и аппаратом, который автоматически набирал сотню телефонных номеров. Кое-кто поговаривал, что для выпуска «Утренней газеты» достаточно этого аппарата и подключенной к нему копировальной машины.

А кроме того, прямо перед Вилле лежал только что отточенный карандаш. По-видимому, им-то он и пользовался, когда впрягался в работу и трудился в поте лица, принося пользу.

Первое, что в тот день Вилле заставил меня делать, — это слушать его брюзжание.

— Доброе утро, доброе утро. Вижу, спалось хорошо, — сказал он, зная при этом, что у меня вечерняя смена и выходить мне надо только в три. — Везет некоторым, а другим вот приходится вкалывать спозаранку.

Эта среда началась для меня с того, что я работал до двух часов ночи. Лег спать не раньше трех. Но работающим по временному найму о таких вещах лучше не поминать.

— Здоровому телу — здоровый труд, — отозвался я автоматически.

— Конечно, конечно, но ему еще надо много каши. — Вилле пролистал заявки на день. — Так, посмотрим... Сегодня есть жирные кусочки. Займись-ка к вечеру, вместе с Гуллан, этим боссом, которого выгнали, ну, тем, что съездил в Португалию, чтобы проконтролировать свою секретаршу, о-ля-ля... Гуллан хочет написать, каково этому дяде сейчас, когда его измордовали на радио и телевидении... а скандальная пресса обмазала черной краской...

Ну да, вместе с Гуллан. Ясное дело. «Афтонбладет» и «Экспрессен» разоблачают и смещают боссов. А «Утренняя газета» все опровергает, понимает их мотивы.

Зазвонил телефон.

— Хотя постой, это мне Хенрик звонит. — Вилле стал рыться в заявках, а другой рукой взялся за трубку. — Они с Гуллан много работали вместе. Может, ты лучше возьмешь вечерний матч?

Хенрик состоял в штате, а выгнанный босс — это наверняка материал на первую полосу. Фото на пять колонок, первая полоса — это всегда приятно. А с меня хватит и футбольной встречи на стадионе Росунда.

— Конечно, о чем речь.

Вилле приложил трубку к уху. Мне он протянул листок, проглядывая его на ходу.

— Секунду, — сказал он в трубку. — Успеешь еще до этого заскочить на Шеппсхольмен. — Это он уже мне. — Там выступает финская любительская труппа. Сделаешь для «Театра». Тут на листке все написано... Алло, да, это отдел иллюстраций.

— Спасибо, — сказал я, взяв бумажку. — Большое, пребольшое спасибо!

Он уставился на меня. Я радостно осклабился в ответ. Говорят, у Вилле память как у слона. Или это про его нос говорили?

Успею, пожалуй, перекусить. Но я остановился у ячейки и снова вытащил дискету. Фабричная этикетка, черная с серебряными буквами: 3М Double Side Double Density 96 tpi 747-0 soft sector.

Засовываешь это в щель компьютера и читаешь текст на экране. Больше я в компьютерных делах ничего не понимал.

Беата вздохнула, когда я склонился над ее письменным столом. Беата была для меня и «воля твоя, и царствие твое». Это она разрешала мне не приходить на работу и регистрировала мои сверхурочные. Я улыбнулся ей, чуть ли не уподобляясь собачке на задних лапках. Если б мог, и хвостом бы завилял.

— Послушай, — сказал я кротко, — кто у нас разбирается в компьютерах?

Беата подняла на меня глаза и неожиданно улыбнулась.

— И ничего больше? — сказала она. — А я была уверена, что ты попросишь отгул на завтра.

— Нет-нет, я человек бедный и охотно тружусь, чтоб заработать деньги. Если бы я был в штате, да еще богат и ленив, то давным-давно пригласил бы тебя поужинать.