Время цветущих яблонь - [15]

Я взял гитару и вспомнил балладу, которую молва приписывала моему отцу, а сам он в ответ на мой вопрос только усмехнулся, махнув рукой. Ну что ж, в этой тени она звучала так же пронзительно, как там и тогда, где он придумал ее. Затем поговорили с хозяином инструмента о японских нейлоновых струнах, их более вкусном звуке и не так сильно устающих пальцах. И я даже пообещал принести как-нибудь комплект, попробовать.

Одноклассники смотрели на старшую компанию со стороны и уже на другой день я почувствовал, как изменилось отношение к новичку. Через пару дней одна из девочек спросила: "Что ты сидишь с этой заучкой? Неужели она тебе нравится?" И раскрыла рот на мой ответ: "С ней спокойно и удобно. Она не мешает." Так я расставил новые координаты взгляда сверстников на Гермиону. А реакция старших, слышавших и вопрос и ответ, заставили задуматься многих свидетельниц инцидента.

Переломный момент случился ближе к концу мая, на геометрии. Когда Гермиона опять тянула руку и подпрыгивала на месте, мисс Трайнси только посмотрела, поджала губы, и вызвала отвечать меня. То, что я вообще ни разу не вызывался отвечать на уроках, дало некоторый запас времени, когда "новенького не тревожили", но заканчивался учебный год, и когда-нибудь все равно должны были вызвать. Я решил задачу и рассказал тему вопроса подробнее, чем в учебнике, получил свое "превосходно", сел на место. И тут же ощутил толчок в бок и услышал возмущенный шепот Гермионы:

— Если ты все знаешь, почему не поднимал руку?

— Давай не на уроке, — ответил я так же шепотом.

Согласилась. Для нее это аргумент — на уроке не разговариваем. Но сразу после занятий я был отловлен на выходе из школы, чего и дожидался.

— Объясни, почему ты так себя ведешь!

— Объяснять придется издалека. Вытерпишь?

Сердитый фырк в ответ.

— Представь ситуацию: все, кто знает ответ — поднимают руки и спрашивают именно их. Ведь ты же, когда тянешь руку, хочешь, чтобы тебя спросили? — Кивнула, прожигая меня взглядом. — Так вот, все происходит по твоему желанию. К чему это приведет?

— Все будет правильно! А что?

— Но ведь тех, кто не знает, не станут спрашивать и они могут вообще бросить учиться.

— Ну-у-у... — девочка задумалась, но лишь на мгновение. — Они, конечно, дураки и хулиганы, но их, наверное, тоже надо иногда вызывать.

— Хорошо, рассмотрим противоположную ситуацию — никто не поднимает руку и спрашивают одинаково всех. Что будет тогда?

Гермиона идет задумчивая и кусает губу.

— Наверное, те, кто не хотят учиться, будут бояться и все-таки как-то готовиться. А те, кто и так учится, для них ничего не поменяется. Только обидно станет, учила, учила... Но зачем тогда учителя говорят "Поднимите руки, кто знает?"

— Ты же сама уже все сказала — "только обидно". А вдруг ты так обидишься, что вообще учебу бросишь? Вдруг ты учишься только ради оценок?

— Я?! Я, ради оценок?! — Вопль ее слышен на всю улицу.

— А что еще могут подумать учителя? Ты так тянешь руку, так хочешь, чтобы тебя спросили... Я руки не поднимал, но после пары нормальных ответов всем будет понятно, что я учусь потому, что учусь. — Даже самому стало смешно от своей серьезности. "Дерусь, потому, что дерусь..." Ага. Но так и надо для убедительности.

Гермиона громко сопела, иногда фыркала, но до самого дома не сказала больше ни слова. Попрощалась, впрочем, обычно.

Продолжение разговора случилось на следующий же день.

— Гарри, привет, — встретила она меня перед занятиями. — Знаешь, мои родители приглашают тебя зайти к нам на чай с печеньем. Ты придешь?

Забавно, но почему бы и нет, все равно понадобится познакомиться.

Меня встретили своеобразно.

— А-а, это новый друг нашей дочери, который учит ее нехорошим вещам... — Миссис Грейнджер сверкает глазами и слегка кривит уголок рта, мистер Грейнджер сидит на диване в гостиной и кажется слегка удивленным реакцией супруги. Похоже, надо начинать с родителей, иначе толку не будет. Правда, для Гермионы разговор может оказаться весьма жестоким.

— Гермиона забыла меня вам представить, поэтому придется сделать это самому — Гарри Джексон, — слегка кланяюсь, вовремя вспомнив, как меня зовут.— И вряд ли меня можно назвать ее другом, скорее, просто одноклассник. А друзья для нее... я сомневаюсь в возможности их существования.

— Это еще почему? Уж не потому ли, что она умная, начитанная и много знает? — кажется, миссис Грейнджер не ожидала такого ответа от десятилетнего мальчика и вылетела с накатанной колеи воспитательной беседы.

— Нет, думаю, одноклассники уже делали попытки дружить с Гермионой, — держу небольшую паузу, — до первого предательства.

— Я никого не предавала! — девочка вся красная, с закушенной губой, нервно сжимает кулачки.

— ... которое она даже не замечала.

— Что ты хочешь этим сказать? — мать точно записала меня в окончательные хулиганы. Отец тоже оторвался от газеты, и весь обратился в слух. Что же, прощупаем отца.

— Мистер Грейнджер, вы ведь служили во флоте? — киваю на большую фотографию в рамке на стене, где группа молодых людей в форме расположилась полукругом на фоне орудийной башни крейсера.