Время «Ч» - [17]

– Идёмте, хлопцы! – угрюмо сказал Захар всем сразу, не разделяя свиту на своих и чужих.

Мимо тонких, потрепанных грозой рябин они прошли под арку и очутились во внутреннем дворе рынка. Мокрый чёрный асфальт бликовал маслянистыми отсветами, а за ноги цеплялись длинные, закрученные стружки. Носками ботинок идущие отшвыривали доски с торчащими из них ржавыми гвоздями, гнилые овощи и фрукты. Под конец Минц сослепу едва не растянулся, поскользнувшись на дынной корке, но Грачёв вовремя схватил его за рукав.

Во дворе и на складе было много сотрудников милиции, суетились люди в белых халатах и кожаных куртках. Судмедэксперт встретил группу с Литейного в дверях, где курил в ожидании их прибытия.

– Приветствую вас! – Он, обменявшись рукопожатиями со всей троицей, указал вглубь склада. Там, накрытое простынёй, лежало тело. – Три удара ножом. Судя по всему, при последнем лезвие пробило аорту. Смерть наступила примерно минут через сорок после этого, и раненый потерял очень много крови. Я. конечно, могу ошибаться, а потому нужны дополнительные исследования. Сначала убийца взял чуть выше сердца, во второй раз – левее. У меня создаётся впечатление, что они некоторое время боролись. Видите – следы крови даже в дальнем углу? У потерпевшего ещё оставались силы. Даже до сих пор кровь не засохла…

Следователь Борисов, в кожаном пальто и кепке, поздоровался со вновь прибывшими и подтвердил:

– Да, он умер не сразу. Отчётливо видны следы борьбы. У потерпевшего, – следователь оглянулся на тело Гюлиханова, – разорван ворот рубашки, и на куртке отлетели две верхние кнопки. Кроме того, рассыпались сложенные у стены ящики. Видите, они залиты кровью? Скорее всего, роковой удар был нанесён здесь. Кроме того, в руке погибшего оказалась зажата запонка. Вот она. – Борисов развернулся маленький пакетик с биркой. – На нём самом не было рубашки с запонками. Да и вообще, на рынке в таком виде не торгуют. Значит, убийца приехал сюда только того, чтобы встретиться со своей жертвой. Ещё могу сказать, что пальцы потерпевшего в крови. Следовательно, они липкие, и потому к ним пристали волоски…

Следователь старался не встречаться взглядом с Горбовским, который вдруг часто заморгал ресницами. Майор склонился над телом Алима и почувствовал, что не может дышать. Ему казалось, что парень смотрит на него своими широкими зрачками и будто упрекает в чём-то. А ведь ещё позавчера, вернее, уже вчера они разговаривали в квартире на Ржевке, и Алим предчувствовал свою гибель.

Но что мог сделать Захар, если задание ещё не было выполнено до конца? Да и предположения Гюлиханова вполне могли не подтвердиться. Вывести его из игры означало получить выволочку от генерала. Конечно, теперь Захар был согласен на это, но тогда ещё не созрел. Впрочем, выволочка всё равно будет – теперь уже из-за гибели агента. Действительно, рубашка и куртка Гюлиханова были залиты густой липкой кровью, а лицо исказилось в отчаянной, мучительной гримасе.

– Скорее всего, волоски вырваны из запястья убийцы, в тот момент, когда была утеряна запонка, – продолжал Борисов. – Если тут происходила борьба, а это не вызывает сомнений, тем более странно, что никто ничего не слышал. – Следователь перешагнул через труп, потому что иначе было не пройти – кругом валялись ящики и поддоны. – Запонка золотая, с крупным аквамарином. Из этого можно заключить, что убийца – человек весьма состоятельный. Странно, что он никого не послал на дело, а взялся сам. При этом человек отлично знал этот рынок, ориентировался в подсобных помещениях. Он здесь свой – несомненно. А. значит, его тут многие знают, и сегодня видели. Но, разумеется, они молчат. Человек с такими запонками имеет большие возможности, и потому лучше придержать язык. Следует отметить также его великолепную физическую подготовку. Дилетант не справился бы с Гюлихановым…

– Это точно, – согласился Захар.

Он присел рядом с телом на ящик и долго смотрел на перекошенное мёртвое лицо своего агента. Оно было ужасно, но Горбовский не отводил взгляда, словно издеваясь над собой, наказывая себя. Майор понимал, что не только боль и ярость исказили черты Алима, не только страх перед насильственным концом заставил его оскалить зубы и прикусить кончик языка. Гюлиханов в последние минуты жизни понял, что проиграл. Да что там – они все проиграли.

Алим знал, что был единственным милицейским агентом, успешно внедрённым к «базарным», что других таких здесь нет, и в ближайшее время не будет. А ведь через день, максимум, через два назначат дату переброски оружия. Если она окажется успешной, а это после гибели Гюлиханова не вызывало сомнений, Бог знает что наделает это оружие в руках бандитов. И сколько жертв появится из-за провала миссии Алима, сейчас даже трудно себе представить…

Горбовский не хотел сейчас поднимать голову, потому что по его щекам катились слёзы. Он смотрел на белый, сшитый из импортной мягкой кожи ботинок Гюлиханова, к подошве которого прилипли опилки и арбузные семечки. Пытался представить, какое же звено в цепи оказалось слабым. Кто сумел на кончике пера вычислить агента, да ещё так точно установил его личность?