Время «Ч» - [47]

Старший лейтенант Челноков развернул перед Гусевым злополучный листок.

— Понимаете, товарищ полковник, — взволнованно говорил он. — Основные элементы рисунка мы вроде бы расшифровали. Но как объединить их в одно сообщение?.. — Начальник заставы взял карандаш, указывая, стал пояснять: — Эта изогнутая линия — перевал на границе… Недаром здесь, внизу, написано — СССР… Это стадо овец, среди которых идут солдаты… На горе стоят люди с фотоаппаратом…

Виктор Семенович, соглашаясь, кивнул:

— Да, все верно… Как он точно отобрал детали!

— Кто «он»? — удивился начальник заставы.

— Тот, кто рисовал. Хотел предупредить.

— Зачем же рисовать? Написал бы…

Полковник усмехнулся:

— Он русского языка не знает. Может быть, и по-своему писать не умеет — простой солдат…

— А как же — «СССР»?

— Ну, это он мог увидеть на плакате. Или на станках, на машинах — «сделано в СССР».

— О чем же он хотел предупредить?

Гусев встал, подошел к окну. Несколько секунд смотрел в сторону границы, затем резко повернулся и сказал:

— Завтра в Москве открываются Международные спортивные игры. Вы знаете, что реакционные круги пытались их бойкотировать. Теперь, в день открытия, им нужна сенсация, чтобы отвлечь внимание мировой общественности, а еще лучше — омрачить спортивный праздник каким-нибудь мерзким событием… Похоже, хотят устроить на нашей границе кровавую провокацию… — Полковник взял в руки листок, еще раз глянул на него. — Видите, эти… на горе, которые курят… — Гусев усмехнулся. — Это западные корреспонденты с сигарами во рту… Они будут снимать сенсацию: расстрел советскими пограничниками мирных пастухов…

— Как это расстрел?! — От неожиданности Челноков даже вспотел.

— Ясное дело… Если они просто откроют огонь по нашему пограничному наряду и получат достойный отпор — этим никого не удивишь. К тому же сейчас не те времена, чтобы так откровенно демонстрировать враждебность. Значит? — задумано тоньше… Пастухи гонят отару овец. Заблудились, случайно перешли границу… Бывает такое?

— Бывает, — подтвердил начальник заставы.

— Наш наряд замечает нарушение, спокойно выходит навстречу, чтобы предупредить об ошибке… А вместо пастухов идут переодетые солдаты. Пограничник подходит — внезапный удар кинжалом в живот. Вооруженное нападение! Кровь, крики… Бегут с кинжалами к другому… Как будут действовать твои бойцы?

— По инструкции…

— То-то… Откроют огонь… А этим, — полковник постучал пальцем по нарисованным на горе человечкам, — только того и надо… Красиво получится, на цветной пленке…

Старший лейтенант тихо спросил:

— Что же?.. Ради этих «красивых» кадров людей на смерть гонят?.. Как баранов…

— Такова логика «их» политики.

Челноков некоторое время подавленно молчал. Гусев сел, закурил, дал возможность старшему лейтенанту переварить всю эту неожиданную информацию. Наконец он сказал:

— Давайте вместе думать, что нам завтра делать в этой ситуации. Где план участка?

Начальник заставы встрепенулся, подошел к стене, отдернул занавеску.

— Может, отведем наряды в долину? — неуверенно предложил он.

— Это их не остановит… — покачал головой полковник. — Они пойдут до упора. Будут жертвы среди наших пастухов.

— А если мы как-нибудь дадим понять, что знаем об их намерениях?

— Ну и что? Они и так будут играть в открытую. Для них важен результат. Кроме того…

Гусев не успел закончить фразу — в дверь канцелярии постучали:

— Да… — Виктор Семенович оглянулся. — Войдите…

На пороге стояли Гладков и Юсупов.

— Товарищ полковник, разрешите обратиться!

— Слушаю вас.

— Тут вот какое дело, — немного волнуясь, сказал Гладков. — Мы обсуждали… Кажется, поняли, что все это означает… И у нас есть план…

Выслушав младшего сержанта, полковник и начальник заставы выразительно переглянулись.

— Как же вы до этого докопались? — удивленно спросил Гусев.

Гладков понял, что полковник доволен им.

— Рядовой Ивченко монтирует приставку к телевизору, чтобы принимать передачи с Международных спортивных игр… Мы ему помогали. Разговорились, вспомнили всю эту шумиху в западной прессе… Потом как-то сама собой идея созрела. А предложил ее Юсупов… — младший сержант кивнул на товарища. — Он же башкир — прирожденный табунщик, в этом деле разбирается…

Полковник встал, энергично заходил по канцелярии, потом остановился и, весело глянув на Юсупова, оживленно воскликнул:

— Идея, прямо скажем, замечательная! Нужно посоветоваться с опытным чабаном…

А долина тем временем жила своей обычной жизнью. Пастухи готовились к ужину. У юрт сияли костры, в котлах дымилось ароматное варево.

Старый Шарип, поджав под себя ноги, сидел на толстом войлоке и поучал внука:

— Земля пахаря лежит, а земля чабана ходит. Не гони овцу через траву, гони траву через овцу. У овцы пять ртов: одним ест, четырьмя топчет.

Хохочет внук, хорошо дед сказал, красиво…

Все мужчины в роду Шарипа были чабанами. И все вот так, вечерами, передавали младшим свой опыт. Современному молодому человеку трудно поверить, что устройство автомобиля изучить куда проще, чем понять, как же управляет чабан своей отарой. Человек не привязывает овец, редко делает изгороди. Овцы живут так же, как их дикие предки, они отдаются власти пастуха отнюдь не по доброй воле — они не приучены, они, скорее, подчинены. И нужно несколько лет прожить бок о бок с чабаном, чтобы понять его «науку управления».