Время быть смелым - [17]

Проще говоря, Дима хочет сделать мне минет. Я почти уже восхищаюсь этим парнем — сам я к оральному сексу довольно долго шёл. Для меня это было всё же через чур, совсем из ряда вон, просто верхом стыда и извращения. У Димы, конечно, ничего не получается и очень скоро я останавливаю его. Мы сидим на его кровати и молчим. Да и что тут скажешь — я не думал никогда, что мне придётся быть для кого-то первым гомосексуальным опытом.

— Может, попробуем… — начинает Дима неуверенно, почти заикаясь, — чтобы я сзади… то есть, актив… ну, или как правильно назвать…

Я чувствую, ему так не по себе, что думаю, лучше бы вообще молчал. В самом деле, без слов можно было бы как-то разобраться — от этих разговоров только хуже.

— Угу, — киваю я, — только аккуратнее.

Но аккуратнее у Сорокина, конечно, не получается. Мало того, он ничего особенно не знает о нетрадиционном сексе, так ещё и волнуется, трясётся весь. Он двигается резко и сковано. Ощущения у меня от его попыток осознать свою гомосексуальность, мягко говоря, не самые приятные.

— Блин, — я матерюсь и разворачиваюсь к нему. — Дим, я тебе что, девка какая-нибудь подъездная!

— Извини… — бормочет он.

Зря я так сорвался на него — тут же жалею. Ему вообще хреново становится. Надо быть сдержаннее, а то Сорокин сейчас сквозь землю провалится.

— Может, тогда ты… — неуверенно предлагает он.

Я соглашаюсь.

Первый раз — это очень важно. Я понимаю. С девушкой, не с девушкой, — всё равно. Если первый раз попадётся какой-нибудь козёл, то потом вообще ни с кем можешь не захотеть близости. Я помню свой первый раз — я волновался как перед самым важным выступлением на льду. Даже перед самыми важными выступлениями я так не волновался. И я понимаю, что сейчас творится в душе у Сорокина. Слишком хорошо понимаю. Я очень не хочу обидеть его или задеть. Я стараюсь всё делать и двигаться очень медленно, пытаюсь говорить с ним. Я не хочу, чтобы у него остались неприятные ощущения.

В итоге, всё получается более-менее гладко. Удовольствия, конечно, мало — Дима весь как на иголках. Да ещё потом садится на кровать и закрывает лицо ладонями.

— Я педик, да? — Как будто надеясь услышать убеждения в обратном, говорит он. — Мне понравилось, Артём, значит, я педик?

Я молчу. Ну что тебе сказать, Дима? «Да» тебя не устроит, а «нет» будет полной туфтой. И вдруг Сорокин срывается на совершенно неожиданное откровение.

— Ты мне очень нравишься, Артём, — говорит он почти со слезами на глазах. — Давно уже. Я на физ-ре в раздевалке всё время на тебя засматривался. Ты мне очень нравишься, правда! — Почти умоляет Дима. — А я тебе совсем нет? Ты, наверное, меня считаешь полным идиотом, да?

Я смотрю Сорокину в глаза. Меня даже оскорбляют его слова.

— Я не сплю с теми, кто мне не нравится, — отвечаю очень серьёзно. — Я что, по-твоему, шлюха какая-нибудь.

Мне в самом деле обидно. Неужели я произвожу впечатление парня, который со всеми подряд трахается! Нет, я конечно, опытнее Димы, но не так много у меня было партнёров.

— Мы встретимся ещё? — С надеждой поднимает на меня глаза Сорокин. — В смысле, вот так, чтобы где-нибудь вдвоём?

Не успеваю я ответить, как он продолжает.

— Можно опять у меня, в следующие выходные. Мои опять на дачу свалят, а я чо-нибудь придумаю…

— Хватит чокать! — Усмехаюсь я. — Если сможешь спровадить родителей, то, конечно, я приду. Только, Дима, — очень серьёзно продолжаю я, — никто не должен знать. Ты понимаешь, никто в школе вообще даже догадываться не должен!

Он кивает.

— Без шуток! — Убеждаю я. — Даже не смотри в мою сторону, понял? И если твои друзья задирать меня будут, ты поддержишь. И если тебе скажут снова на моей рубашке написать «хуй», ты как миленький напишешь и даже не поморщишься, понял?

Он кивает.

— Откуда ты знаешь, что это был я, ну с рубашкой? — Виновато тянет он.

— Я по-твоему дурак что ли?

— Извини меня, — произносит Дима.

— Забей! — Отвечаю. — Проехали. Ты понял меня? Чтобы никто, ни одна живая душа, даже подумать не могла, даже в самых смелых фантазиях, что ты ко мне можешь питать какую-то симпатию!

Сорокин кивает. Я надеюсь, он осознаёт важность моей просьбы.

Глава 10. Дима

Наступают выходные. Те самые, когда мои родители сваливают на дачу.

— Мам, я чо-то плохо себя чувствую, — говорю. — Можно я дома останусь?

— У тебя температура? — Спрашивает мама. — Простудился?

— Да прям! — Вступает Серёга. — Девку, небось, хочет притащить домой, вот и остаётся.

Отчим сурово сдвигает брови, мама морщится и цыкает.

— Нечего всяких шалав в дом таскать! — Бурчит отчим.

Вот ведь гад, как будто это его дом! А мама стоит и кивает, поддакивает ему.

— Да нет, — говорю, — мне правда плохо… Горло болит, морозит чо-то. Наверное, продуло где-нибудь…

— Ладно уж, — ворчит мама, — оставайся! Ни силком же тебя тащить! Только не кури смотри мне дома! И если девок приведёшь, то не на нашем диване!

— И не на моей кровати! — Вставляет брат.

Я киваю.

Вот что для них самое страшное, думаю я. Знали бы вы, кого я собираюсь «притащить», вообще бы из дома выгнали. Разорвали бы, наверное, на части, в лицо бы плюнули… Не кури только — ну и проблемы у вас.

Вечером того же дня приходит Артём. Я купил несколько банок коктейля, на приличный алкоголь, понятное дело, денег у меня не хватило. А на трезвую голову я точно знаю, что ничего не смогу. Да ещё Артём, когда приходит, так оглядывается по сторонам, как будто с пренебрежением. Конечно, у нас квартира маленькая, да и обстановка стрёмная. У Левина, наверное, получше. У них, наверняка, бабла до фига — по Грециям ездить. В общем, я ещё больше напрягаюсь. Точно, если не выпью, то ничего не получится, а я хочу. Стыдно признаваться самому себе, но Артём меня давно привлекает. Он красивый блондин с голубыми глазами, всегда отлично выглядит. Я хочу быть с ним, хотя от одной этой мысли меня тошнит.