Время Алексея Рыкова - [56]

В известной мере итог этого периода подвел I Всероссийский съезд Советов народного хозяйства, работавший в Москве в конце мая — начале июня 1918 года. Его проведению придавалось большое значение. За три дня до съезда в Кремле под руководством Ленина и Рыкова собрался Президиум ВСНХ, определивший повестку предстоявших заседаний: экономические последствия Брестского договора; экономическое положение России и экономическая политика; о деятельности ВСНХ; о финансовом положении и госбюджете; внешняя торговля; о Комитете госсооружений; доклады с мест.

26 мая свыше 250 делегатов съезда заполнили зал второго Дома Советов (бывший большой ресторанный зал «Метрополя»), где обычно в то время заседал революционный парламент того времени — ВЦИК. Теперь здесь собрался другой своеобразный парламент, в котором было представлено 5 районных (областных), 30 губернских и значительное число уездных совнархозов, а также отделы ВСНХ, профсоюзы и фаб- завкомы.

Съезд открыл Рыков, предоставивший первое слово главе Советского правительства. На Высший совет народного хозяйства, сразу подчеркнул Владимир Ильич, «легла теперь одна из трудных и одна их самых благодарных задач. Нет никакого сомнения, что чем дальше будут двигаться завоевания Октябрьской революции, чем глубже пойдет этот переворот, который начат ею, чем прочнее будут закладываться основы завоевания социалистической революции и упрочение социалистического строя, тем больше, тем выше будет становиться роль советов народного хозяйства, которым предстоит одним только из всех государственных учреждений сохранить за собой прочное место, которое будет тем более прочно, чем ближе мы будем к установлению социалистического порядка, чем меньше будет надобности в аппарате чисто административном, в аппарате, ведающем собственно только управлением».

Так виделась в ту пору деятельность высшего советского экономического органа, проводящего демократический централизм в области хозяйственной жизни. В связи с последним следует коснуться обсуждения на съезде «Положения об управлении национализированным предприятием». Вопреки «левым коммунистам» (В.М. Смирнов, В.Н. Андронников и др.), настаивавшим на подчинении предприятий только местным органам, комиссия съезда, в которую от СНК вошёл Ленин, а от ВСНХ — Рыков и Вейнберг, обеспечила принятие большинством делегатов «Положения», согласно которому фабрично-заводские управления формировались ВСНХ и его районными (областными) органами, а также профессионально организованными рабочими данного предприятия, включали в свой состав специалистов.

Разрабатывая вместе с Лениным это «централистское» положение, Рыков выступал за централизм, понимаемый в «действительно демократическом смысле», который «предполагает в первый раз историей созданную возможность полного и беспрепятственного развития не только местных особенностей, но и местного почина, местной инициативы, разнообразия путей, приемов и средств движения к общей цели», требует «счета денег», использования финансовых рычагов учета и контроля, госкапиталистических форм экономики и т. п. Такой подход является, пожалуй, одной из важных характеристик позиции Рыкова в период развертывания его деятельности во главе ВСНХ весной и в начале лета 1918 года.

Именно тогда, на I Всероссийском съезде Советов народного хозяйства, выступая с докладом о деятельности ВСНХ, Рыков произнес приведенные в предшествующей главе слова о том, что русскому рабочему выпало на долю необычное счастье быть авангардом и застрельщиком социалистического переворота. И тут же подчеркнул: «Но это — не только счастье, но и громадная тяжелая обязанность…»

Примечательно, что это положение, по существу, открывает томики собрания статей и речей А.И. Рыкова, изданные десяток лет спустя[12]. Среди них самый объёмистый — первый, относящийся ко времени 1918–1920 годов. Его материалы отражают героизм, сложность и противоречивость начального периода жизни Советской страны.

Весна 1918 года, вселявшая надежды на возможность приступа к мирному строительству нового общества, оказалась на деле преддверием событий, «в грозе и тревоге» которых, говоря крылатыми словами песни, первый послеоктябрьский год остался в памяти народной как «боевой восемнадцатый год» и ушел в историю «по военной дороге». По такой дороге были вынуждены торить свой путь первопроходцы пролетарской революции и в девятнадцатом году, и в двадцатом…

Это огненное трехлетие вошло в наши учебники истории как период гражданской войны и империалистической интервенции. Нельзя, однако, не заметить, что в некоторых публицистических работах последних лет органическая связь широкомасштабного развертывания гражданской войны с интервенцией каким-то образом, невольно или вольно, как бы «исчезла». Вместе с тем отошло на второй план едва ли не определяющее значение внешних сил. К тому же бытующая до сих пор с времён «Краткого курса» нелепая формулировка «иностранная интервенция» (как будто вторжение извне может быть «отечественным»!) заслоняет подлинное определение последней, которая может иметь различные формы — и вооружённую, и экономическую, и политическую, и идеологическую и т. д. Если вдуматься, все эти формы так или иначе были применены международным империализмом после победы Октября против Страны Советов.