Времена и люди - [64]
— Что еще?
— Да все то же. Лучше бы дал разрешение-то…
Вот пристал как банный лист! Полчаса на улице голову морочил — убеждал, что Илия, его сын, скоро станет главой семьи и потому имеет право на отдельный участок. Сюда пришел — опять за свое.
Дед уселся напротив, показав официанту: «Одну маленькую». Принесли рюмку ментовки[10], и старик, удерживая официанта за рукав, зашептал:
— Мне в счет запиши. Денег у моего квартиранта хватает, да только что люди скажут… лебезит, мол, председатель перед своим хозяином, подпаивает его. Ты думаешь, председателю нашего хозяйства приятно будет, если такие слухи пойдут?
И зло на старика, и смешно. Крикнул буфетчику:
— Еще одну большую!
Выложил деньги за обе и поднялся.
— А решение? — подскочил старик. — Что я дома-то скажу?
— Не надо считать других глупее себя. Вы с Илией одна семья? Одна. Питаетесь вместе? Вместе. Участок на семью полагается один. Он у вас есть. Что еще?
— Я бай Тишо пожалуюсь, так и знай.
— Кому угодно! — еле сдерживаясь, ответил Сивриев и решительно направился к двери.
— Да нельзя же так, — простонал старик, — пойми ты, пойми…
Это «пойми» стояло в ушах до самого правления.
Только сел, вошла секретарша: звонили из округа, его ходатайство об ушавском мраморе не удовлетворено. Добытый, но не проданный до первого числа, мрамор становится собственностью дирекции карьера. Ладно, нет худа без добра. Он задумался, а подняв глаза, увидел, что Таска еще в кабинете. Взглядом спросил, в чем дело, а она так же безмолвно показала глазами на пухлую папку: ждут подписи.
С досадой просмотрел несколько бумаг. Сколько же времени пройдет, пока он искоренит привычки помощников, годами насаждавшиеся бывшим председателем? Одну накладную брезгливо отложил. Таска, уловив неприязнь на его лице, начала оправдываться:
— Хозяин сказал, что приезжали от товарища Гергова, а все, что для руководства, всегда проводили по нашей смете…
Он знал, что Таска говорит правду, что хозяин ничего не приписал, но, бог свидетель, он больше этого не допустит! И начнет именно с вина товарищу Гергову. Каждый садящийся в кресло руководителя заводит свои порядки, утверждает свои принципы жизни и работы, моделирует людей, хотя бы наиболее приближенных, по своему образу и подобию. Он не хочет быть исключением из этого правила, тем более что убежден в необходимости перемен.
Сивриев подал папку сконфуженной секретарше и поручил вызвать главного бухгалтера. Минуту спустя тот уже стоял у стола.
— Дай мне все материалы по ушавскому мрамору. И выпиши фактуру на продажу — задним числом.
— А какому предприятию? И как: по весу, по объему?
— Как хочешь. Главное — мрамор продан.
Лицо бухгалтера скривилось: фиктивный документ, не имеющий силы. Да, фиктивный… Что тут непонятно? Бумажка не в суд — в вышестоящую контору, там не проверяют, точнее, верят бумагам и подписям. Сивриев оценивающе глядел на своего помощника: человек средних лет, полысевшая, чуть сплюснутая голова, нос крючком. Во взгляде сомнение. Неужели настолько туп, что не понимает: не предъяви документа о продаже, пусть фиктивного, никто не утвердит трудовые затраты и зарплату, выплаченную за добычу мрамора. Нет, не тупица его министр финансов, скорее осторожен и труслив.
Через четверть часа Сивриев увидел в окно: шагает взад-вперед по асфальтированной площадке перед правлением, будто судьба всей жизни решается. Это развеселило его. Уж очень смешно выглядела отрешенность этого ограниченного, мелкого человечка. Букашка, в сущности, а туда же… Вдруг «на сцене» внизу появилась дородная фигура. Перебросившись с бухгалтером несколькими фразами, пришедший вытащил уже знакомый бланк, и бухгалтер тут же его подписал.
— Ишь ты! — Сивриев присвистнул и, встав из-за стола, прошелся по кабинету. В его черных, слегка навыкате глазах сверкнули грозные молнии. Снова сел за стол, мысленно приказав себе не вызывать бухгалтера, дождаться, пока не явится сам.
Тот пришел с полностью подготовленными материалами по ушавскому мрамору. Фактура — фиктивная, не фиктивная — выглядела вполне достоверно.
— Могу идти? — хмуро осведомился финансист, выражая, вероятно, сухостью тона свое возмущение тем, что его принудили участвовать в нечистом деле, а он-де принципиальный противник очковтирательства.
Когда бухгалтер уже взялся за ручку двери, Тодор окликнул его:
— Извини, забыл спросить про десять литров для Гергова. Все в порядке?
— А, мелочевка. Все оформлено.
— Уплатил полностью?
— Кто?
— Гергов.
— Да что вы такое говорите, товарищ председатель? Будто в первый раз… При бай Тишо…
— Оставь в покое бай Тишо. Что было, то было. Мне, собственно говоря, не важно, кто будет платить, он ли, другой ли, например тот, кто разрешил или кто подписал… Главное — не за счет хозяйства. Ведь так?
Углубившись в документы по мрамору, он не обращал больше никакою внимания на бухгалтера.
Вошел шофер Ангел, оперся исполинскими кулаками о край стола для заседаний и уставился на председателя, не мигая. Тот поднял глаза: в чем дело? И тогда гигант дал волю смеху: на лестнице встретился главбух Ванчев… это надо слышать… как с раскаленной сковороды…
Каждый, кто любит собак, будет удивлён и очарован необычной философией собачника, который рассмотрел в верном звере не только друга и защитника, но и спасителя! Не спешите отрицать столь необычный ракурс, вникните в повествование, и возможно в своём четвероногом товарище вы увидите черты, ранее незамеченные, но чрезвычайно значимые для понимания поведения собаки.
«Живая тайга» — сборник сказок, написанных по мотивам сказаний аборигенных народов. Бесхитростные, иногда наивные повествования увлекают читателя в глубины первозданной тайги и первобытных отношений с её обитателями. Действия героев, среди которых не только люди, но и природные объекты, основаны на невозможном в современном мире равноправии всего живого и удивляют трогательной справедливостью. Однако за внешней простотой скрываются глубокие смыслы древней мудрости.
Есть люди, которые не верят на слово, им обязательно нужно потрогать загадку руками. Краевед Юрий Крошин из таких, и неудивительно, что он попадает в критические ситуации, когда пытается выведать то, о чём знать нельзя. Для народа, исповедующего Законы Тайги, «табу» означает не просто запрет что-либо делать. Нарушивший табу, нарушает священное равновесие между противоборствующими силами нашего мира. За такой грех полагается неминуемое наказание, и оно настигает преступника здесь и сейчас.
Мы до сих пор не знаем и малой доли того, какими помыслами жили наши первобытные предки. Герою этой книги удалось не только заглянуть в своё прошлое, но и принять в нём участие. Это кардинально повлияло на его судьбу и изменило мировоззрение, привело к поискам личных смыслов и способов решения экологических проблем. Книга наполнена глубокими философско-психологическими рассуждениями, которые, однако, не перегружают чтение захватывающего авантюрно-приключенческого повествования.
Р2 П-58 Попов Валерий Георгиевич Южнее, чем прежде. Повести, рассказы. Л. о. изд-ва «Советский писатель», 1969, 204 стр. «Южнее, чем прежде» — первая книга молодого ленинградского прозаика. В рассказах В. Попова перед читателем проходит целая галерея наших современников. Юмор, неистощимая фантазия, бьющая через край творческая энергия — таковы те качества, которые делают жизнь героев В. Попова наполненной и содержательной. Писатель много ездил по стране, в его произведениях привлекают свежее восприятие природы, неожиданные встречи с интересными людьми, с незнакомыми прежде явлениями жизни. .