Времена года - [17]

Странная случайность, что мы все говорим по-английски. Мария была вынуждена выучить его для изучения эскимосского; я сама жила в Массачусетсе. Габ овладел английским только из-за своего страха; по той же причине он выучил другие земные языки, такие, как испанский, суахили, пан-суахили и все три сельванийских диалекта. Он остался молодым. Только Мария лучше его говорила на языке плати. Они попытались дуэтом петь песни плати, в которых речь шла о крови и кале, но получалось не совсем натурально. Невозможно правильно выговорить консонанты!ка и!ко, если у тебя нет зубов, как на медвежьем капкане.

Стресс привел к тому, что мои месячные пришли на неделю раньше. Когда мы, убегая, покинули нашу иглу, у меня не было времени прихватить с собой вспомогательную конструкцию из моховой подстилки и кожаных ремешков, поэтому я, так сказать, закапала кровью весь остров. Габ, кажется, был шокирован, но у меня не было ни малейшего желания постоянно бегать с пучком травы только ради того, чтобы не ранить его драгоценную мужскую чувствительность. (Кроме того, его довольно противная болезнь тоже не слишком заботилась о моей чувствительности; неважно, врач я или нет).

Последний день мы провели в напрасных стараниях сплести ведро или какой-нибудь сосуд, который держал бы воду хоть несколько минут. Мы все знали, что такое в принципе возможно, но нам это не удалось; по крайней мере, из травы, что росла на этом острове. Марии удалось сделать своего рода ведро из ее кильта; она сплела из палок каркас. Это удвоило наш запас воды; но ей придется таскать его обеими руками. Конечно, мы выпьем это в первую очередь.

Тридцать километров. Надеюсь, мы осилим их.

МАРИЯ

Жажда и холод почти убили нас, когда мы добрались до воды на острове. К этому времени мы давно потеряли ориентировку, так как растительность на острове сейчас совершенно отличалась от летней и к тому же местами изменилась береговая линия. При виде каждого большого острова мы надеялись, что это он; и в конце концов, он оказался одним из них.

Рядом с источником мы нашли свежие останки костра. В первый момент у нас появилась надежда, что это остальные члены нашей группы, возможно, обогнали нас, пока Габ отходил после своей болезни. Но потом мы обнаружили отхожее место; там были экскременты плати. Судя по ним, их было трое или четверо и они были здесь примерно за день до нас.

Мы не знали, что делать. Кто это? Охотники, преследующие нас, или просто группа в Великом Путешествии на Север? В последнем случае нам лучше было бы на несколько дней задержаться здесь, чтобы увеличить расстояние между ними и нами. Но если это были охотники, они могут еще находиться на острове, и тогда нам лучше исчезнуть.

Габ не верил, что это охотники, так как в этом случае они давно бы выследили нас и превратили бы в мясо на завтрак.

Сомневаюсь. Было по меньшей мере три маршрута через архипелаг; они могли бы отправиться одним из двух остальных. А так как они могли пить соленую воду, им нет нужды отклоняться с дороги, чтобы попасть на остров, где мы останавливались сначала.

Ни один из нас не считал себя в состоянии выдержать гигантский марш. Менее проблематичной была бы нормальная человеческая скорость, но затем нам по крайней мере десять часов нужно будет брести в ледяной воде на мизерном рационе. И мы решились на компромисс.

На случай, если охотники задержались на острове, мы разбиваем лагерь на южной оконечности острова (ветер дул с севера), на маленькой поляне, почти полностью скрытой непроходимыми колючими зарослями. Если нас накроют и нам придется драться, то это могло произойти, по крайней мере, только с одной стороны.

Из осторожности мы не стали разжигать костер и только постоянно посылали кого-нибудь одного, чтобы принести воды или рыбы. И один стоял на вахте, пока двое других спали.

Наши меры безопасности не принесут большой пользы, если действительно трое или четверо плати были на острове и все разом придут к нам. Но была вероятность, что они придут разными путями, и как Габ, так и я доказывали, что они тоже уязвимы, по крайней мере, когда ходят поодиночке.

Два дня прошли без всяких происшествий, и мы отдыхали. В полдень третьего дня Габ пошел за водой и вернулся с Дереком.

Дерек был едва жив от жажды и холода. Мы бросали ему в воду мелкие кусочки рыбы, и через сутки, которые он наполовину проспал, а наполовину провел в бреду, он оправился настолько, что смог говорить.

Он наблюдал за двумя плати, которые ели Херба. Они преследовали его, но он, пренебрегая смертельной опасностью, продрался в заросли колючек (его руки и ноги были усеяны воспаленными шрамами), и они, казалось, не смогли его преследовать. Он нашел реку и в слепой панике выбежал к морю, добрался до первого острова с пресной водой и три дня пролежал там пластом. Он совершенно не помнит, ел ли он что-нибудь.

Потом он услышал плати — или ему показалось, что услышал — и бежал на север, пока были силы. Как он добрался сюда, он не помнил.

Габ нашел его без сознания на берегу моря.

Теперь мы составили новый план; решили подождать здесь еще два-три дня, пока Дерек не почувствует в себе силы для дальнейшего марша.